- Кто здесь?!
В противоположной камере что-то зашевелилось, и вскоре возле решётки показалась молодая девушка. Не то чтобы красавица, но вполне себе хорошенькая: темноволосая, кудрявая, с крупными пухлыми губками.
- Они отводят сюда всех девушек, - грустно произнесла незнакомка, - Таков был приказ одного из богатейших людей Бьювилля, что живёт в доме на холме к югу от центра деревни.
- Зачем? – удивился Нимруил. Девушка, не разглядевшая в темноте необычной внешности собеседника, всё так же грустно протянула, усаживаясь на холодный каменный пол:
- Это долгая история… Но вам, полагаю, спешить некуда?
- Была б возможность, я бы поспешил в любом направлении подальше отсюда, - откровенно отозвался Эймерик, но, как выяснилось, вопрос был риторическим. Обняв себя тонкими бледными руками, девушка заговорила:
- Много лет Бьювилль был процветающим поселением. У нас было всего вдоволь, и на всю страну это место славилось своими самыми красивыми девушками. Многие мужчины прибывали в нашу деревню в надежде отыскать себе невесту. Но однажды, одной тёмной ночью, случилось ужасное…
Эймерик, Нимруил и Антуанетта уставились на девушку, гадая, что же такого могло случиться в этой словно кукольной деревеньке. Теперь, по крайней мере, понятно, почему здесь всё такое очаровательное и по-детски выглядящее – неудивительно, если раньше это был женский город: большинство красивых женщин любит, чтобы кругом всё было красиво и чисто.
- … У нашего фактического правителя, того самого богача, родилась дочь.
В темнице воцарилась тишина. Наконец, послышался робкий голос Антуанетты:
- А что плохого в рождении ребёнка? Соланджа даровала деревне новую жизнь, значит, следовало бы радоваться!
- Он назвал девочку Армели и никому не показывал, просто-напросто запер её в своём имении. Но одно мы знаем точно: эта девочка безумно красива.
- А откуда вам знать, что она красивая, если вы её никогда не видели? – справедливо заметил Эймерик.
- Её лично мы не видели, - пожала плечами темноволосая красавица, - Но видели её портреты. Они у нас висят в каждом доме, и мы обязаны следить за тем, чтобы портрет оставался в хорошем состоянии: не приведи боги, если мы не успели смахнуть с него пыль до ежедневной проверки стражи! Кто-то поговаривал, что господин от такой красоты своей дочери возомнил, будто она достойна всего самого лучшего. Он потакал каждому её желанию: все дома перекрасил в розовый и сиреневый цвет, заставил жителей постоянно устраивать праздники и театральные представления.
Нимруил поморщился:
- Зачем весь этот фарс, если девочка всё равно не выходила на улицы?
- Господин говорил, что его Армели должна думать, будто жизнь за стенами её дома так же беззаботна и весела, как и жизнь в имении, - с тяжёлым вздохом пояснила новая знакомая, - Мы надеялись, что девочка подрастёт и скажет отцу перестать истязать нас, но, чем дальше, тем хуже. В конце концов, наш господин объявил: вскоре его дочка будет ездить по улицам, но она ни в коем случае не должна видеть других женщин, ни одну. Сначала господин объяснял это заботой о нас: мол, если мы увидим красоту его дочурки, то можем просто-напросто умереть от понимания того, как мы жалки по сравнению с ней и не можем стать такими же красивыми, как она. Но после он забеспокоился и пошёл дальше – что, если мы захотим из зависти причинить вред его дочери, напасть на неё.
- Это же бред какой-то! – удивился Эймерик, - Не может же жизнь целой деревни крутиться вокруг какого-то одного ребёнка.
Незнакомка засмеялась, но смех её был преисполнен горечи:
- Поверьте мне: может. С каждым днём господин всё сильнее зверствовал, и чем ближе становился день, когда девочка должна была выехать в деревню, тем страшнее нам становилось. Мы не представляли, что он может придумать, и надеялись, что обойдётся тем, что стража начнёт просто следить, чтобы мы сидели по домам во время её выездов, в то время как мужчины усердно создавали на улице иллюзию праздника… Ведь вечный праздник в деревне должен был продолжаться, несмотря на все запреты и несмотря на наш страх перед действиями господина…
Эймерик, Нимруил и Эни слушали, синхронно широко распахнув глаза. Во те на! Н-да, везёт им на приключения. А ведь где-то далеко, на западе, за морем, на дне которого свернулся Срединный Змей Медан, ждёт целое королевство с кучей неукраденных блестящих штучек…
Воришка горестно вздохнул. Девушка, приняв это за вздох сочувствия, приободрилась и снова заговорила:
- А однажды он приказал арестовывать нас просто за то, что мы выходили на улицы Бьювилля во время её поездок. Он не хотел, чтобы его дочурка пострадала, если мы захотим ей навредить. Я пару раз видела, как её вывозили на улицу в закрытой карете с занавешенными окнами, только с маленькой щелью между занавесок. Вскоре одна из нас не выдержала и хотела убить эту девчонку, из-за которой вся наша жизнь пошла наперекосяк. Выскочив из здания с ножом, она распахнула дверь кареты и занесла нож, но почему-то замерла, не смогла ударить. Стража увела ту девушку, и она даже не сопротивлялась. Я видела её из окна, и мне показалось, что она была чем-то ошарашена. Но я не могла понять, чем: дверь кареты сразу же закрыли. А вечером стражники вернулись снова и отвели всех нас сюда, в темницу: мол, господин приказал сделать это, потому как понял, насколько мы опасны для его прелестной Армели.
Кудрявая девушка всхлипнула. Затем жалобно проговорила:
- Но вы-то двое! – её рука ткнула в сторону Нимруила и Эймерика, - Вы же мужчины! Вы можете нам помочь! Убедите их, что вы вели девушку к ним, дабы сдать правосудию, и просто не ожидали нападения. Сделайте что-нибудь со всем этим! Убейте господина и его проклятую дочь, или же заставьте эту Армели сказать отцу «Хватит!». Это уже перешло все возможные границы.
Эймерик задумался. С одной стороны, зачем спасать кого-то, если нет награды. А с другой… у девушек в деревне наверняка сохранились украшения. Неужто они пожалеют скинуться по чуть-чуть своим освободителям? Да и в тюрьме сидеть уже надоело…
- Стража проведает нас через два часа – принесут еду, - шепнула кудрявая девушка, приняв их молчание за согласие, - Будьте готовы…
========== Кукла?! ==========
Кудрявая собеседница, которую, как оказалось, звали Люси, не обманула: через показавшиеся бесконечными два часа послышались неторопливые шаги. Кажется, приближавшийся стражник имелся в единственном экземпляре. Странно, у него что, десять рук, чтобы принести еды на всех? Даже если у них на каждого по миске, всё равно странно, что прислали одинокого стража порядка. Эймерик приободрился: похоже, у них есть шанс!
- Простите! – начал воришка, - Тут какое-то недоразумение вышло! Понимаете, мы…
Неожиданно Эймерик заметил, что в руках стражника нет никаких подносов с едой, зато имеется угрожающего вида сабля. Интересно, а на психику бедняжечки Армели, по милости сбрендившего папани которой они сейчас отсиживают пятые точки в тюрьме, никогда не влияло дурным образом то, что, ну надо же, по улицам бродят страшные дяденьки в доспехах? Интересно, когда последует от местного правителя распоряжение «Сим указом объявляю официальной униформой стражи розовые трико, а мечи призываю украшать ленточками, дабы они не выглядели угрожающе». Воришка настолько увлёкся выдумыванием деталей этой униформы и сладкими грёзами на тему «Как здорово бы этот угрожающий стражник смотрелся в юбочке с блёстками и с крылышками феи», что не заметил, как стражник отпер дверь.
- Именем закона, вы, как сообщники преступницы, приговариваетесь к смертной казни!
«Хорошая феечка!» - в панике подумал Эймерик, соображая, что делать. Вывод был один, и к нему все трое находящихся в камере пришли, не сговариваясь. Дружно протаранив то ли не ожидавшего, то ли отчего-то притормозившего стражника, все трое кинулись к выходу.
- Меч… Где они спрятали мой меч?! – возопил Нимруил, бросаясь на поиски материнского подарка. Тем временем стражник постепенно очухивался. Странно он всё-таки себя ведёт! Вроде бы он умеет держать в руках оружие, должен реагировать хоть немного быстрее. Или он головой стукнулся, пока сюда шёл? Или он телепат и всё ещё считает себя феей в розовом трико?..