– Господа, – несколько смущённо начал священник, – наши сёстры хотели бы хоть одним глазком взглянуть на вас. Монахиням, конечно, не пристало знакомиться с мужчинами, тем более такими красавцами, но и прятать вас от них было бы как-то странно.
– Да, конечно же, – по-прежнему сдержанно обронил Князев.
– А они уже тут за дверью стоят. Очень переволновались. Подглядывают, наверное, во все щели, – отец Джеймс, переволновавшийся, кажется, больше всех, суетливо направился к особнячку и, исчезнув за дверью, через несколько секунд показался с сёстрами.
Неслышными шагами они вытекли на улицу, да так и остались стоять у дверей, не смея приблизиться к гостям. Командор отвесил в сторону монахинь почтительный полупоклон, чему последовали все тамплиеры. Монахини так же поклонились. Они были в белых сутанах и чёрных апостольниках, разного возраста, от совсем ещё юных до стариц. Отец Джеймс о чём-то пошептался с этой стайкой и приблизился к тамплиерам с монахиней лет сорока, на груди у которой висел деревянный крест.
Князев понял ситуацию и счёл за благо сделать два шага вперёд, отделившись от своих парней.
– Это наша игумения, мать Наталья, – отец Джеймс представил Князеву монахиню с крестом. Игумения очень пристально и твёрдо посмотрела в глаза командору и с едва уловимой иронией спросила:
– Значит, благородные господа будут защищать невест Христовых?
– Если это будет угодно Господу, матушка, – спокойно и доброжелательно ответил Князев, не пытаясь попасть в тон.
Игумения опустила глаза в землю, а когда подняла их, они были влажными. Дрогнувшим голосом она сказала:
– Мы будем молиться за вас.
Привычным жестом мать Наталья протянула командору крест, висевший у неё на груди. Князев перекрестился и поцеловал крест, прошептав, не глядя на матушку: «Non nobis, Domine, non nobis, sed tuo nomine da gloriam».
Игумения молча поклонилась и исчезла вместе с сёстрами в недрах своего корпуса.
– Мне очень жаль, господа, что не могу разместить вас достойно, – развёл руками отец Джеймс. – Сами понимаете – женский монастырь. В свою хижину не приглашаю, там даже нам с моим котом тесно. Придётся уж – на полу в воскресной школе, а пока отобедаем там же.
Ведомые священником, они нырнули в какие-то заросли, где обнаружилось ещё одно здание, одноэтажное, но побольше хижины духовника монастыря.
Сдвинутые школьные парты образовали длинный стол, на котором было расставлено скромное угощение: лепёшки, молоко, сыр, овощи, фрукты. Ели молча. Отец Джеймс, кажется, испытывал неловкость, не зная, как начать разговор. Наконец он выдохнул:
– Грэхем много рассказывал мне о вас, Дмитрий. Хотя, может быть, не так уж и много, но только хорошее.
Дмитрий кивнул и спросил:
– Как он погиб?
– Очень просто. Ехал на машине с сыновьями. У него были замечательные мальчики 10-и и 8-и лет… Машину остановили боевики из «Баджранга». Облили бензином и подожгли. У нас сейчас это очень просто, – похоже, отец Джеймс давно уже выплакал все слёзы, он рассказывал о страшной смерти миссионера и его детей, страдальчески улыбаясь.
Сиверцев вспомнил, что Дмитрий, исчезнув на некоторое время посреди Индийского океана, вернулся на субмарину сам не свой. Сейчас стало понятно, что тогда он узнал о страшной смерти миссионера, с которым, по видимому, был хорошо знаком. Ни один тамплиер не проронил ни слова, услышав о страшном мученичестве христиан, но все до единого изменились в лице. Командор пояснил, обратившись к своим:
– Наш друг был миссионером из Австралии. Католик. В Индии он прожил почти всю жизнь, больше 30-и лет проповедовал среди прокажённых. Грэхем понимал, что в любой момент может стать одним из них, и вместе с ними будет гнить заживо. Но Бог миловал. Скольких всеми отверженных и медленно умирающих он привёл ко Христу… Так совершалось чудо: умирающие становились оживающими для жизни вечной. Этот пример – назидание всем нам, братья. Грэхем всю жизнь был готов к смерти, и вот Господь даровал ему мученическую кончину, а значит – жизнь вечную. Отсюда не все мы вернёмся. Счастливой вам смерти, братья.
Лица тамплиеров, искажённые перед этим страданием, просветлели. Все как-то сразу приняли это простое обстоятельство: сентиментальное путешествие закончилось, они вступили в реальность смерти. В свою реальность.