— Как же тогда понимать служение тамплиеров?
— Как чрезвычайно трагическое. Мы знаем, что убивая в бою за веру, мы грешим, то есть удаляем себя от Бога, от Царствия Небесного. Но, принимая на себя добровольные страдания за Христа, мы, напротив, приближаем себя к Богу, восстанавливаем свой внутренний мир. Греховностью своего служения мы постоянно калечим свои души, молитвою — стараемся исцелить. Но молитва наша может быть слабой, нечистой. Да и можем ли мы поручится, что, принимая на себя страдания, мы делаем это ради Христа, а не ради собственного тщеславия? Служение тамплиеров — воистину страшное. Мы понимаем это. На службе в Ордене мы можем погубить свои души. Но мы уповаем на милосердие Божие, на молитвы всех наших небесных заступников. Мы не можем иначе. Там, где мы с тобою скоро будем, беззащитных христиан истязают и убивают только за то, что они — христиане. Андрюха, я много видел в этой жизни, но у меня волосы дыбом встали, когда я узнал, что там творится. Так, может быть, оставим тех христиан на растерзание? Побережём свои души от греха? Не замараем себя кровью? Нет, мы вступим в бой. Но не думай, что это приблизит нас к Богу. Мы лишь уповаем на то, что Бог простит нас, поможет нам исцелить души, добровольно искалеченные грехом убийства.
Друзья долго молчали. Андрей был потрясен, его душа содрогалась. Он и не думал, что всё вот так. Теперь ему открылась правда. Он в ужасе стоял перед бездной, которая столь неожиданно разверзлась и готова была его поглотить. Он испытывал страх, но растерянность не тронула его душу. Решимость не ослабла. Теперь он окончательно понял, что станет тамплиером.
Когда они отмолчались, Андрей интуитивно ощутил, что надо выруливать обратно, в теоретическую плоскость:
— Как же всё-таки оценить крестовые походы? Из твоих слов можно сделать вывод, что это чисто католическое изобретение, в основе своей — антихристианское.
— Не соглашусь с этим выводом. Точнее — не приму его однозначность. Когда папа римский обещал отпущение грехов всем, кто погибнет во время крестового похода, истребляя мусульман, это была мысль антихристианская, как и вообще индульгенции — кошмарная, совершенно не христианская идея. Уверен, что далеко не все крестоносцы удостоились Царствия Небесного. Иные, может быть, спасли бы свою душу, оставшись дома, а, отправившись в крестовый поход, погубили душу. Если иной крестоносец был уверен, что убивая мусульман, он тем самым прокладывает себе дорогу в рай, то думаю, что всё наоборот — таковые приближались к аду. Однако были и другие крестоносцы, решившие претерпеть ради Христа любые страдания и отдать за Него жизнь. Они тоже убивали мусульман, но цель свою видели не в этом, а именно в том, чтобы пострадать за Христа. Они искренне стремились защищать восточных христиан, уберечь христианские святыни от осквернения и поругания. Уверен, что тысячи таких крестоносцев — чистых, искренних, возвышенных удостоились Царствия Небесного. Возможно, многие из них, оставшись дома, могли погубить свои души, потому что вели бы ничтожную, низменную жизнь, а в крестовом походе — спасли свои души, потому что отдали их «за други своя».
В крестовых походах перемешалось всё — высшие духовные порывы к Небесам и чудовищные греховные бездны, стремление к Богу и стремление к грабежам, самое чистое человеколюбие и самое грязное человеконенавистничество. А в целом, с нравственно-христианской точки зрения, я склонен оценивать крестовые походы скорее положительно. Они подарили Церкви огромный сонм святых мучеников, какого не было с первых веков христианства. В том числе и святых тамплиеров. Мы можем поручиться: те кто в плену выбрал смерть, но не принял ислам, не отрекся от Христа — ныне в Царстве Небесном. Таковые вели войну воистину святую и засвидетельствовали это своей мученической кончиной.
— Зачем же сейчас католики лебезят перед мусульманами, расшаркиваясь в извинениях за крестовые походы? Католическая церковь Германии устроила в музее епископства города Майнц выставку под названием «Святых войн не бывает», предлагая посетителям критически взглянуть на «бесславные деяния» крестоносцев. На открытии выставки кардинал Карл Леман утверждал, что на нечеловеческие мучения в Святой Земле рыцарей толкала не вера, а жажда власти и обогащения. Кардинал сказал, что экспозиция выставки станет началом новых контактов между исламом и Европой.
— Его высокопреосвященство, похоже, судит по себе. Во время крестовых походов в Святой Земле такие как кардинал Леман ради благ земных готовы были ползать на брюхе перед мусульманами. Ведь именно это и делает Леман, заискивая перед влиятельными мусульманскими диаспорами Европы. В его бескорыстии легко усомниться. Кто дал право этому ничтожеству плевать на гробы мучеников-крестоносцев?
— Но, может быть, он действительно хочет мира между мусульманами и христианами?
— Если бы он действительно хотел мира, он мог бы предложить мусульманам организовать аналогичную выставку. Например: «Сражений на пути Аллаха не бывает». Пусть бы на этой выставке муфтий сказал, что воины джихада не за ислам сражались, а воевали ради власти и обогащения. Пусть бы этот муфтий попросил у всего мира прощения за грабительские кровавые завоевания на Ближнем Востоке, в Северной Африке и в Испании. Предложил бы полюбоваться на «бесславные деяния» воинов джихада. Вот тогда всё было бы честно, тогда это, может быть, и способствовало бы миру между нами. Но пока мы просим прощения за крестовые походы, мусульмане продолжают джихад, и даже мирные мусульмане никогда не осудят тех, кто вёл или ведёт джихад. А «кардиналы леманы» заискивают перед воинами Аллаха, выпрашивая себе право на комфортное существование.
— Значит, современные мусульмане не осуждают войну за веру?
— Да что ты. Вот что пишет уже известный нам Сафи Ар-Рахман: «В исламе война стала средством осуществления благородных и похвальных целей, средством освобождения от притеснения и насилия, средством очищения земли Аллаха от вероломства, предательства, греха, враждебности». И это пишет, заметь, не отморозок-террорист, а один их крупнейших суннитских богословов современности.
— Но он, кажется, перечислил достаточно благородные цели войны.
— Ещё бы. Но за трескучим пафосом надо увидеть главную мысль этой сентенции: «В исламе война стала». Они сами подчёркивают: война — неотъемлемая, органичная часть ислама. Нельзя сказать: «В христианстве война стала». У нас нет «богословия войны» просто потому что христианство — это религия и не отвечает на политические и военные вопросы. Во всём «Новом завете» мы почти не встретим никаких оценок войны. Обычно ссылаются на два момента.
Первый, когда св. Иоанн Предтеча говорит воинам, как надлежит себя вести и при этом отнюдь не призывает их оставить военное ремесло. Ни одобрения, ни осуждения войны из уст Предтечи Христова не прозвучало, потому что он пришёл возвестить истины совершенно иного порядка. Второй фрагмент: Христос не велит апостолу Петру оказывать вооружённое сопротивление. Забывают, правда: дальше Христос говорит о том, что Отец Небесный мог бы послать легионы ангелов, если бы было надо. Господь подчёркивает, что в случае необходимости в военной силе (ангельской!) не было бы недостатка. «Легионы ангелов» существуют! Но сейчас решается вопрос иного порядка. Вопрос отношений между Богом и людьми — не военный, не политический. А ислам — это политика. Политики же без войны не бывает. Соответственно, не может быть ислама без войны.
— У шиитов такое же отношение к войне?
— Тут шииты и сунниты полностью едины. Посмотри изданную в Иране книгу разъяснений и толкований «Свет Священного Корана». Там говорится: «Исламские войны ведутся во имя Аллаха, повелевающего распространять истину, единобожие, бороться с беззаконием, моральным разложением и ересью». Здесь всё ещё радикальнее: во имя распространения истинной религии можно и должно вести войну. Это уже прямой призыв к религиозной агрессии. Опять же обратим внимание на словосочетание «исламские войны». Христиане тоже непрерывно вели войны, но никогда не было «христианских войн», то есть вытекающих из природы христианства. А из природы ислама война вытекает непосредственно и неизбежно, поэтому понятие «исламская война» вполне оправдано.