— Вы не сможете ни о чём договориться с бесноватыми изуверами. Им нужна ваша кровь, вся до капли, — в голосе Князева зазвучали металлические нотки. — Вспомните сикхов. Пять тысяч убитых за три дня. Отчего же они не договорись с фанатиками?
— Незнакомец прав, — с места поднялся согбенный старец с длинной серой бородой. Кажется, его здесь считали за патриарха, все взгляды сразу же устремились на него. — появление этих людей никак не может нам навредить. С Парандом говорить не о чем, да и кто бы за это взялся? Но мы готовы принять смерть за Христа. Что может быть лучше мученической кончины? Я хочу спросить человека, именующего себя рыцарем Христа: почему он хочет лишить нас мученических венцов?
— Сколько у вас людей? — с болью в голосе спросил Князев.
— Около семи тысяч человек.
— И все до единого готовы умереть за Христа? И не найдётся слабых, которые перед смертью будут в отчаянии богохульствовать, готовые отречься от всего на свете, только бы выжить? Сколько христиан во время резни не спасут, а погубят свои души? Или вы не знаете, что мученическая смерть дана только святым? У вас — семь тысяч святых? Никто из них не станет перед смертью целовать ноги убийц, умоляя о пощаде, вместо того, чтобы славить Христа? А ваши жёны и дочери? Они готовы быть изнасилованными? И вы к этому готовы?
С мест понеслись возмущённые возгласы: «Да как ты смеешь?», «Кто дал тебе право?», «Кто ты такой?». Патриарх, не повышая голоса, спросил:
— Ты пришёл сюда для того, чтобы оскорблять нас?
— Я лишь хочу, чтобы вы посмотрели правде в глаза. Даже очень хорошие христиане не всегда готовы умереть за Христа. Даже первоверховный апостол трижды отрёкся. Тогда он не был готов умереть за любимого Учителя, а ведь как перед этим хвалился: «Если и все отрекутся, я не отрекусь». Не время ли нам сейчас вспомнить об этом?
— Незнакомец опять прав, — патриарх склонил седую голову. — Как тебя зовут, храбрый человек?
— Дмитрий.
— Сколько вас, Дмитрий?
— Шестеро. Должны пойти ещё две группы по пять человек, но не подошли и теперь уже не успеют. Не знаю, что с ними случилось. Мы всё равно примем бой. Шанс на победу есть. Каждый мой воин может стоить нескольких сотен, но дело даже не в этом. Мы со Христом! Победа приходит с Неба! Если Господь захочет, чтобы мы победили — так и будет.
Лицо патриарха озарила грустная светлая улыбка. Он подошёл к Дмитрию и обнял его. Все поняли, что с этого момента обсуждение прекратилось. Старец сказал, обращаясь к своим:
— Идите к своим людям и скажите, чтобы они неустанно молились за наших защитников. Эти рыцари — настоящие христиане, они готовы отдать за нас жизнь. Так и скажите.
Когда они остались вдвоём, патриарх сказал командору:
— Никто из наших не сможет сражаться вместе с вами. Ты должен это понять правильно. Никто из далитов ни разу в жизни даже не дотрагивался до оружия, и в бою толку от них не будет.
— Я понимаю. Только одна просьба: послать лазутчика к месту основного беснования. Мы должны владеть информацией.
— Лазутчик уже вернулся как раз перед нашим собранием. Сегодня нападения не будет. Что-то там у них не заладилось.
— Вы не могли бы отдать лазутчика в моё подчинение?
— Хорошо.
— И ещё. Погромщики, судя по всему, могут войти в ваш квартал только с юга. Очень просил бы ваших уплотниться и перейти в северную часть квартала, при этом не покидать подвалов.
— Сделаем. Дмитрий, неужели шанс на спасение действительно есть?
— Да, если погромщиков будет тысячи полторы, максимум — две.
Ожидания Паранда оправдались в полной мере. К ночи подтянулось более трёх тысяч поклонников Кали из ближайших сёл. Горожан к утру на поле собралось две тысячи с лишним. Такой силы они никогда ещё не собирали. Ни один христианин в Городе не увидит заката солнца.
Его людей достаточно, чтобы перебить всех до единого. Они тут же пойдут на другие города, чёрное пламя Кали охватит всю Индию. Родится новый мир, в котором Паранд станет пророком.
Жрецы уже начали понемногу разогревать толпу. Отовсюду звучали слова священных гимнов, прославляющих великую богиню:
— Она украшена ожерельем из человеческих голов, у неё длинные зубы!
— В нижней левой руке она держит отрубленную человеческую голову, в верхней левой руке она держит меч!
— На ней пояс из рук мёртвых тел!
— Её местопребывание — место сожжения трупов. Её окружают шакалы!
— Её лицо ужасающе, кровь стекает с уголков её губ! [8]
Жрецы выкрикивали отдельные фразы гимнов, как призывы. Толпа понемногу приходила в экстаз. Здесь не только жрецы, но и все собравшиеся хорошо знали гимны Кали. И вот уже отовсюду неслось:
— Гирлянды из человеческих голов украшают её голову и шею!
— Ожерелья змей на её груди!
— Своей левой ногой она стоит на груди трупа, своей правой ногой — на спине льва, облизывающего труп!
Жрецы во всю бесновались, потому что уже приняли «сладости Кали». Всем остальным наркотика пока не давали, Паранд распорядился, чтобы «сладость» выдали непосредственно перед тем, как они выступят. А ещё надо совершить жертвоприношение Кали. Сегодня он всё рассчитал до мелочей — толпа не должна перегореть раньше времени. Пока ещё продолжалась «идеологическая подготовка»:
— Она черна, как грозовая туча!
— У неё высунутый, свисающий язык!
— Пучок её спутанных волос касается неба!
— Она пьёт вино из черепа!
— Мёртвые тела служат украшением для её ушей!
— Её громкий хохот наводит ужас!
Ближе к полудню в христианский квартал вернулся лазутчик — шустрый подросток, посланный на поле беснования ещё с утра.
— Сколько их хотя бы примерно? — спросил командор.
— Более пяти тысяч, господин.
— Ты не ошибся? — Дмитрий изменился в лице.
— Я очень хорошо считаю, господин, и я знаю, как пересчитывать людей в толпе. Мы все погибнем, господин?
— Да, — грустно улыбнулся Дмитрий. — Да, сынок, мы все погибнем. Их многовато. Не печалься. Может быть, уже сегодня ты будешь беседовать со святыми на Небе. Господь нас примет к себе, не сомневайся.
— Можно мне остаться с вами, господин? Я хочу погибнуть вместе с воинами.
— Да, сынок, конечно можно. Впрочем, у меня есть для тебя важное задание. Отправляйся обратно к толпе и внимательно следи за происходящим. Запоминай всё. Потом расскажешь об этом кому-нибудь из христианских священников. Мы вряд ли услышим твой рассказ, нам, видимо, суждено погибнуть. Впрочем, сначала убедись, что все мы мертвы. А потом ищи живого христианского священника. То, что я поручаю тебе, очень рискованно, но кто-то должен рассказать правду. А сейчас, извини, у нас будет военный совет. Иди с Богом.
Все тамплиеры слышали этот разговор, командор был избавлен от необходимости давать пояснения, а успокаивать своих было просто нелепо.
— Надо выбрать место, где мы встретим эту нечисть. Пойдём.
Они прошлись по улице, на которой сплошь стояли убогие лачуги со ставнями на окнах. Дмитрий внимательно осматривал каждое из этих хлипких деревянных строений. Когда они дошли до места, где друг напротив друга стояли два относительно крепких каменных домишки, командор сказал:
— Вот здесь. Очень хорошо. Слушайте внимательно, — обратившись к одному моряку-сержанту, Князев сказал:
— Засядешь в этом доме с «Гевером». Когда авангард толпы поравняется с окном, коси их длинными очередями. Два рожка — больше не надо. Ты, брат, — сказал он второму сержанту, — Когда первый отстреляется, ударишь по толпе с другого фланга, так же длинными очередями и так же только два рожка. Они не ждут нападения, их первой реакцией на стрельбу будет полная растерянность. Надо быстро менять ситуацию, чтобы они не успевали привыкнуть. Сначала с одного фланга стрельба, потом с другого, начнут метаться, давить друг друга, часть точно бросится назад, потопчет арьергард.
— Но часть, мессир, бросится вперёд, просто с перепуга, по случайности, — заметил брат Жан.
— Конечно, — по-деловому ответил Князев. — Я, Андрей и Али перегородим улицу. Так только братья сержанты с флангов отстреляются, мы пойдём во фронт с мечами. Будем рубить нечисть быстро, энергично, с огоньком, с задором.