– Тебе не понравились наши храмы? – тихо улыбнувшись, спросил Андрей.
– Как они могут не понравиться? Я так мечтал побывать здесь. Но объясни мне, Андрей, почему мне сейчас – всё равно?
– Объясню. Это внешнее величие. Оно сейчас не может тронуть тебя, потому что ты весь сконцентрирован на внутреннем преодолении той трагедии, которую пережил. Тебе пока не надо пытаться отвлечься от этой трагедии на внешние впечатления, лучше оставаться внутри себя, пока в своей душе порядок не наведешь. Извини, что сразу не понял этого. Перевари пока свою внутреннюю Чечню, а потом душа откроется для внешних впечатлений.
– А ведь ты прав, Андрюха.
– А я вообще, чем дальше, тем реже ошибаюсь. Расскажи лучше, что делал «Пересвет» в Чечне.
– В саму войну мы по сути не вмешивались, федералов не поддерживали и вообще старались с ними не пересекаться. Уберечь от разрушения православные храмы тоже не могли при всем желании. Для этого потребовалось бы не меньше дивизии. Даже если бы «Пересвет» был могуч, как Орден Храма в Палестине, и то вряд ли справились бы, потому что Орден Храма действовал в рамках христианского по самой своей природе государства крестоносцев, а мы действовали… посреди полного дерьма. Так что задачи ставили перед собой минимальные, хотя, на мой взгляд, достаточно важные. Спасали священников и всех верных христиан, помогали им эвакуироваться. Из храмов, которые было всё равно не спасти, спасали иконы, кресты, евангелия, антиминсы. Много святынь смогли уберечь от осквернения. А запасные Дары… это ведь очень важно… В каждом храме есть запасные Дары – Тело и Кровь Христовы. Их спасали, не считаясь с собственной жизнью. Конечно «Бог поругаем не бывает». Поругаемы бывают души людские. Собственно, души и спасали от осквернения.
– А как Ставрова ранили?
– Это было наше последнее дело в Чечне. Пришли в один храм, объяснили батюшке, что скоро здесь будут боевики, надо уходить. А батюшка упертый попался: «Не уйду, – говорит, – здесь в храме и погибну». Прихожане, конечно, уже все разбежались, остались только пара старичков, дед да бабка, да ещё их внучка – девчонка лет пятнадцати. Старички древние, еле ходили, но посещали все богослужения, а батюшка служил неукоснительно, и внучка тоже из храма не вылезала. Мы им говорим: «Девчонку хоть пожалейте, сами понимаете…» А они: «Вот-вот, спасите внучку, а нас не надо». Но и внучка тоже… лицо светится и спокойно так говорит: «Мы все умрем за Христа».
Мы подумали и решили, что оставить их не можем. Заняли позиции вокруг храма, понимая что вдесятером долго не удержимся против нескольких сот боевиков. Но погибнуть, защищая храм – хорошая смерть для русского тамплиера. И, может быть, Богу угодно, чтобы в этом храме как можно дольше совершалась Божественная Литургия.
Мы сразу начали соблюдать строгий пост, батюшка ежедневно совершал литургию, и все мы ежедневно причащались. Удивительное это ощущение, когда знаешь, что в любую минуту могут придти, чтобы отнять у тебя жизнь, а ты, только что причастился… На душе – спокойствие, а все чувства обострены – краски яркие, звуки гулкие, каждое слово кажется исполненным величайшего значения. Меж собой говорили мало, больше с Богом беседовали. Так прошла неделя. Потом пришли боевики. Их было гораздо меньше, чем можно было ожидать, где-то человек тридцать.
Стояло раннее утро, батюшка только что начал служить Божественную Литургию. Когда дозорные доложили о приближении боевиков, наши все покинули храм и заняли заранее подготовленные позиции. А батюшка продолжал служить, и старики с внучкой даже не шелохнулись, продолжали молиться.
Ставров вышел к боевикам один и спокойно, твердо сказал: «Воины, во имя Аллаха, милостивого, милосердного, прошу вас не препятствовать Богослужению. В храме славят Творца вселенной, отнеситесь к этому с уважением». Мы знали немало чечен, на которых эти слова могли возыметь должное действие, но к нам пришли другие чечены. Подонки, ни когда не державшие в руках Корана, но ненависть к христианству считающие национальной традицией. Ставрова могли сразу же прошить автоматной очередью, но вместо этого решили ударить прикладом по лицу. Он увернулся и сразу же в ответ ударил кинжалом. Мы тут же поддержали его с флангов. Схватка неожиданно стала рукопашной, так ни одного выстрела и не прозвучало. Кто орудовал автоматом с примкнутым штык-ножем, а кто длинным кинжалом.