Далеко в пещере мимо ниши, где недавно проплыла надувная лодка, вслед, за лучом фонаря шли двое невидимых во тьме мужчин. Не было видно ничего больше, кроме полоски света, которая прорезала мрак. Они тяжело ступали по берегу, между ям и валунов, остерегаясь, чтобы не удариться и не подскользнуться. Их продвижение вперед по туннелю — это была не походка, а эквилибристика.
Но вот один из них, подскользнувшись на камне, упал в воду. Поток был широкий и быстрый, и если смотреть на него с берега, то казался очень глубоким. Но охотник с удивлением убедился, что вода не достигает и колен, а под берегом еще меньше — лишь по щиколотки.
Они пошли еще быстрее вперед. Теперь мрак прорезали уже две светлые полосы, иногда они объединялись, иногда разбегались врассыпную или светили параллельно одна другой.
Обоих угнетали разные волнения и мысли, но объединяло их и делало похожими одно: ненависть. Оба ненавидели все и друг друга. Они шли по воде сквозь мрак, словно звери, за которыми кто-то гнался сзади. Почему?.. Они спотыкались, падали, холодные брызги больно били по лицам, коварные валуны подстерегали их ноги, на этом ошалелом пути их караулили скальные выступы и зубы. Почему?.. Может, потому, что они были вместе, и ненависть нарастала в них вместе со страхом у одного перед другим.
Бородач ощущал страшную неприязнь ко всему, что здесь происходило: жизнь в пещере, общество охотника, страх перед светом, опасность с каждой стороны, никчемная мучительная надежда, а сейчас еще и эта погоня сквозь темень. И кто же эти преследуемые?..
Утром, когда он вышел наружу и глянул в зеркальную воду источника, то с ужасом увидел, что сзади за ним кто-то стоит. Это был какой-то человеко-зверь — глаза вылезли из орбит, восковое лицо, всклоченные и спутанные волосы, смолистая борода. Он резко обернулся, чтобы успеть защититься, но не увидел никого возле себя. И лишь тогда понял, что урод — это он сам, это было его собственное лицо, хоть и незнакомое. Он ударил кулаком по воде, чтобы разрушить зеркало, но образ остался: он не мог выносить собственного незнакомого вида… Но кто же были преследуемые? Кто кого преследует?
На него наседали темные мысли, и тогда он ускорял шаги, натыкаясь на камень, на воду, на мрак, изрывал в клочья лезвием света воздух и шел вперед, наклонив голову. Даже шею сводила тупая боль, словно какие-то безжалостные нити тянули его куда-то туда, где надо разрушать и уничтожать.
— Быстрее! — хрипел он. — Быстрее! Мы должны их где-то догнать!..
Почти все время сзади бородача шел, беспрерывно издавая стон от ненависти и бормоча бранные слова, словно сомнамбула, охотник, не ощущая воды, мрака, боли, света. Силы оставили его уже давно, еще тогда, когда он с уверенностью увидел смерть при входе в туннель. Его вели вперед и держали на ногах инстинкты. Жизнь его находилось в несознательной власти каких-то хрупких существ, которые тоже были заключены в тьме и ужасе. Эти существа находились где-то впереди, и их надо было догнать, чтобы забрать право жить. И его сперва мнимая ненависть к ним сменилась ненавистью настоящей, она росла в нем, росла с каждый мигом, он ощущал ее во всем теле. Иногда он хватал мрак так, словно сжимал когтями чье-то горло. И шел, не ощущая ничего, натыкался на стены туннеля, стучался о низкий потолок, падал в воду, но сразу же выравнивался, словно вертикальная пружина, двигался дальше и все время тренировал руки, душа тьму.
— Я убью их всех, — слышался его голос, и в том голосе не было смешной жестяной звонкости. — Я убью их всех. Иначе надо будет сказать себе «Адью», честное слово…
— Оставь уже бред! — ответил ему спутник. — У них надо забрать то, что они взяли. Я этого хочу! Это прежде всего! Даже раньше, чем девчат, слышишь? Прежде всего коробка, слышишь?
— А если они уже поняли, что к чему? А может, даже проверили… Честное слово!
— Этого мы не знаем. Еще не знаем. Надо убедиться…
— А если…
— И довольно уже, так как ты меня доведешь до бешенства! Ты и до сих пор ничего не понял? Прежде всего нам нужно их догнать!
— Неужели мы их догоним? Честное слово! Ты знаешь, насколько они нас опередили? Знаешь, насколько они отдалились от нас? На моей лодке, господи! Куда меня привела моя жизнь?.. Слышишь, друг! На моей лодке!
— А черт бы тебя уже побрал! Не мог ты им дать эту лодку сразу!
— Я тебе уже сказал — не обижай меня!.. Неужели мы их догоним? Честное слово…
— Не могут же они идти все время без отдыха. Это наш единственный шанс: они устанут и остановятся… отдохнуть. Только так мы сможем их догнать…