Неторопливыми, по-стариковски мягкими движениями дед Тимофте набил табаком трубку, степенно разжег ее, несколько раз пыхнул дымом, потом глянул на Тика и заговорил:
— Так, так… Нет никого в городе, кто знал бы такие красивые сказки, как я… Это чуточку похоже на хвастовство? Да, но совсем немного — словно следы земли под ногтями…
— Даже меньше, — удостоверил Тик.
— Ну, если даже меньше этого, — сказал старик, пряча усмешку, — тогда ты услышишь старинную сказку, очень давнюю, может, даже древнейшую в здешних краях…
Старик еще несколько раз затянулся из трубки, не торопясь обвел взглядом скромно меблированное, которое просто сияло чистотой, помещение и, разогнав ладонью перед глазами клубы дыма, снова уперся взглядом в своего гостя, который почти с боязнью следил за этим неизвестным ему ритуалом:
— Та-а-ак… Старая, очень старая сказка… Я слышал ее, когда еще сам был ребенком, от одного старого пастуха. Начинается она и заканчивается, как и всякая сказка, но мудрость в ней великая…
Малышу не терпелось услышать сказку, и он поудобнее примостился на стуле. Деду Тимофте даже смотреть на него не надо было, чтобы знать, что происходит с мальчуганом, и он решил не тянуть дальше:
— Так вот, жил когда-то один богатый и славный царь. С ним никто не мог сравняться в мире, а слава про его силу и богатство достигала даже края земли. И было у того царя три дочурки… Что за девчата это были!.. Красивые, как весна, и трудолюбивые, словно пчелки. И любил царь дочерей больше, чем зрачки собственных глаз, и не жалел для них добра и ценностей. Кто хоть раз видел девушек, не мог забыть их до смерти… И вот однажды, как раз перед заходом солнца, царь, сидя на троне, позвал девчат и сказал так:
«Я, дети мои, ощущаю, что уже старею, и дни мои на исходе. В один прекрасный день наше замечательное царство останется без меня, и тогда надо будет, чтобы одна из вас надела корону и начала править в нем. Одна-единственная, дорогие мои дети, таков закон, и так будет справедливо. Хотя я люблю вас всех одинаково сильно, но для отчизны будет лучше, когда она останется единой в руках одного правителя. А если мы поделим ее на три маленьких царства, то их легко смогут захватить враги… И чтобы убедиться, кто из вас заслуживает чести править страной, я решил испытать вас.
Здесь дверь растворились, и меж советников, которые стояли рядами, склонив голову, появился смуглый человек, который держал в руках блюдо, покрытое черным бархатом. Человечек поставил блюдо перед троном и ушел так же молча, как и появился. Дверь затворились, царь снова остался со своими дочерьми с глазу на глаз. Когда он открыл блюдо, то оно все засветилось, словно взошло солнце: на подносе лежали три бриллианта невыразимой красоты, каждый был огромный, как голубиное яйцо. Девушки пришли в изумление, от того что они такие большие и так сияют, потом посмотрели на трон и стали ждать, что скажет их гордый отец.
«Вот, дети мои, — сказал царь, — пусть каждая из вас возьмет по камню и сделает с ним, что захочет. А послезавтра под вечер тут, на этом самом месте, вы расскажете мне о своих делах. Делайте все без спешки, справедливо, а ваши поступки удостоверят, кому из вас править царством».
И царь, опираясь на золотой посох, усеянный бриллиантами, пошел к своим советникам, которые ждали его за дверью, оставив девчат наедине с их мыслями…
Мош Тимофте на минутку замолк, чтобы прикурить давно погасшую трубку и посмотреть из-под бровей на пораженного мальчика. Глубоко затянувшись дымом, он продолжил дальше:
— Та-а-ак… И вот на следующий день утром старшая царевна побежала к золотарю и велела ему сделать к обеду маленькую золотую коробочку и цепочку из золота. А перед обедом она появилась перед царем, показывая, что ценный камень находится в коробочке, с которой она никогда не расстанется.
Довольный царь сказал своей дочурке так:
«Мудро ты сделала, доченька моя! Твой поступок достойный всяческой похвалы. Ты посчитала, что царство — наиболее дорогая вещь, с которым нельзя никогда расставаться, так как его судьба — твоя судьба, а твоя судьба — его судьба. Ты доказала своим поступком, что можешь хорошо править страной. Но справедливость требует от нас посмотреть — что сделали твои сестры…»
Средняя царевна еще с ночи созвала умелых мастеров-каменщиков со всего царства и велела им за один день построить исполинскую башню, верхушка которой тонула бы в тучах.
Только мастера достроили эту башню, девушка в самой высокой комнате поместила свой бриллиант. И засиял он оттуда, с высоты, так сильно, словно над миром взошло второе солнце. А девушка поставила вокруг башни огромное количество вооруженных до зубов воинов, от одного вида которых пронзала дрожь.