— Не смешно!
Мы пали духом.
— Почему не смешно? Ты же чуть пузо не надорвал?! — уличила его я.
— Если смешно нам, то чаще всего другим — нет. — Объяснил парень. — Надо кое-что переделать!
Переделывать пришлось чуть ли не все! Правда сценарий переписывался уже без меня.
— Я больше не хочу! Я есть хочу! — выдала обычно свойственную Мировому Злу фразу я. Голодных оказалось много и потому ребятки быстро скинулись на продукты, отправив меня, как самую голодающую, в магазин. А со мной в качестве вспомогательной силы спровадили Эдика. Могу поспорить, что это был хитрый тактический маневр нашего капитана, решившего примирить непримиримое. Непримиримые мы дорогой держались на расстоянии. Молчали и сосредоточились на скользкой тропинке. Как назло, ближайший ночной магазин находился в квартале от дома Вити. Путь не близкий. И оба мы устали. И вдруг Эдуарду взбрело в голову завести диалог.
— Тот, на мотоцикле, — сказал он. — Твой парень?
— Это способ подкатить ко мне? — тут же нахмурилась я и чуть сама не покатилась по льду. Взмахнула руками и устояла.
— Нет. Просто мы говорили, и я обещал дать ему номер знакомого механика. Он как раз в город вернулся. — Объяснил Эдик.
— Я передам Лысому. — Кивала я.
— Лысый? Кличка. — Догадался он. — Значит, он не твой парень. Скорее друг. Вряд ли ты бы стала называть парня по кличке.
— Значит, все-таки подкатываешь! — попыталась подловить его я. — Но ты не в моем вкусе! Так что расслабься.
— Я совершенно расслаблен! А у тебя что грудь пивом полита? — вдруг спросил Эдик.
— Чего? — разозлилась я.
— Почему ты считаешь, что все мужики должны на тебя западать?
Тут я прикусила язык и гордой походкой двинулась напролом по замерзшей, скользкой дорожке к магазину. Конечно, поскользнулась, нелепо взмахнула руками и чуть не грохнулась. Но этот придурок поймал меня до того, как я повредила позвоночник или заработала растяжение мышц.
— Цела, истеричная? — спросили у меня над правым ухом.
За «истеричную» я приготовилась расцарапывать его физиономию, потому и рухнула, ударившись копчиком. Эдуард посчитал, что лицо дороже моего позвоночника, отпустив меня в свободный полет.
Одарив друг друга прозвищами из жаргонного лексикона, мы больше не говорили. Купили продукты и побрели по льду домой. Правда, я прихрамывала.
Пока мы ходили, ребята совместными усилиями переделывали сценарий, ведь до выступления оставалось меньше недели.
— Неудачно! — шепотом прокомментировал Лёня (один из моих вербовщиков), капитану и потребовал расплаты. Как выяснилось, компания сделала ставки на наше с Эдуардом перемирие. И почему меня постоянно используют в таких пари?
Но на самом деле господа-квнщики сами по себе были личностями азартными и уже спустя пять минут нашли новый повод отыграться — «Дурак под желание». Я тоже присоединилась только по той причине, что репетировать в полдевятого вечера было издевательством над моей измотанной личностью.
— Кис, — заговорил Гоша (это второй вербовщик). — А тебе идет этот бутерброд!
Я чуть не подавилась. Остальные просто ржали, не стесняясь.
— А ты умеешь делать комплименты! — хмыкнула я и отсела от этого извращенца… к другому. К Эдику. Он с деловитым видом рассматривал собственные карты. Мне стало интересно, что ж в них такого хорошего.
— Не подсматривай! — поймал меня на шпионаже он.
— А я не… — заикнулась, и тут же перевела тему разговора. На запястье парня, из-под многочисленных браслетов, виднелись шрамы. — Это что у тебя?
Он огляделся, не слышал ли кто моего вопроса, потом посмотрел на меня взглядом полным ярости. Сказал: «Это от несчастной любви…», и отвернулся. Честно — я поверила. Сразу подумалось, что и причина перевода — те страшные шрамы, скрытые браслетами и загадочная любовь. Теперь Эдуард стал для меня личностью интересной.
— Киса! — отвлек меня от разглядывания соседа Витя. — Ходи!
Я быстро вышла из игры и продолжила уминать бутерброды. Капитан и Эдик остались один на один. Долго что-то хитрили, но новичку, как выяснилось, не везло не только в любви, но и в карточных играх. Он продул под чистую.
— Я даже придумал тебе крутое желание! — приплясывал Витя.
— Выйти на балкон и прокукарекать? — сомневался в развитости фантазии нашего сценариста проигравший.
— Нет! Целуй Кису! — выдал капитан.
Я второй раз за вечер подавилась бутербродом, решив, что пора садиться на диету и есть то, что не застрянет в горле.
— Давай я прокукарекаю! — предложил Эдик, наотрез отказываясь меня целовать. Я поддерживала его в стремлении выйти на балкон, даже внесла поправку: «Пусть кукарекает голым!»