— Оль, я, наверное, лесбиянка! — ошарашила я подругу на паре по практике немецкого в сети. Такую практику придумали специально, чтобы отсылать меньше студентов заграницу и вообще, чтобы преподы смогли хоть часик в день ничего не делать, пока студенты таращатся в мониторы.
Однокурсники повернулись к нам, услышав шокирующую тему разговора. Препод прокашлялся. Сисадмин подавился бутером. Олька окинула всех взглядом испод бровей и сказала на мою фразу:
— Хорошо. Я надеюсь, ты не слишком ревнивая!
— Откуда мне знать. Я начинающая лесбиянка! — ответила и игриво ущипнула ее за бок.
— Учти, если ты намекаешь на то, что я тебе нравлюсь, то учись делить меня с мужчинами. Их я как-то больше люблю! — она продолжила писать нашему испытуемому в скайп. Я на всякий случай вчиталась — вроде бы не о моей внезапной смене ориентации.
— Эдик уже в прошлом? — уточнила Оля.
— Нет. — Вздохнула я тяжело и больно. В груди все еще болело сердце, словно изрезанное ножом расставания. — Мы говорили вчера по телефону. Он работает на СТО, а по вечерам занимается репетиторством. По-моему подтягивание недорослей из богатых семей приносит ему больше денег, чем ставка на СТО.
О том, что Эдик едва не сделал мне предложение, я никому не поведала, даже Ольге. Хотя, она тоже не все мне рассказывала. Например, о загадочном ухажере, с которым проводила время. Я видела его смски в ее телефоне, присылаемые чуть ли не каждый час:
«От кого: „Чудо в перьях“. Текст: Оленька, огонечек мой, я освобожусь в девять. Увидимся? Весь день думаю о тебе. Не знаю, как дожить до вечера…» — писал он.
Кличка «Чудо в перьях» менялась в зависимости от развития их отношений. Если она сердилась на парня, то смс приходили от «Козла», «Негодяя». Хотя иногда сообщения принадлежали «Годяю». Очередное любовное послание затрещало в беззвучном режиме прямо посреди пары. Оля взяла телефон со стола и прочитала. Расстроилась. Я могла поспорить, что подпись поменяется в очередной раз, например на «Редкостный Дебилоид» (причем второе — это имя, а первое — фамилия).
— Таинственный воздыхатель? — сунула нос не в свои дела я. — Почему ты не говоришь о нем?
— Потому что не о чем. Когда он будет того стоить, я тебе расскажу. — Пообещала подруга и отправила очередное сообщение нашему невольному напарнику по практике из Германии.
— Он месяц уже как ничего не стоит. Так не честно! Об Эдике мы говорим, а о твоем мистере Годяе — нет! — Ворчала я. — Давай и ты лесбиянкой станешь!
— Ага. А как только вернется Эдик, ты быстро переиграешь все обратно! — не соглашалась Оля. — Я лучше останусь при своем.
Каким бы ни был увлекательным наш диалог, слушателям пришлось оставить аудиторию и уйти с представления — звонок всех выгнал в коридор.
— Я так понимаю, твои планы снова поменялись. Поехали ко мне? — после пар мы размышляли над тем, как провести время.
Ольга пожала плечами, позвонила маме и предупредила, что будет в ближайшие два дня жить в моей семье. На что Лилия Игоревна сказала:
— По-моему, нашим семьям нужно съехаться.
— Ага. В двухкомнатную квартиру. — Кивала подруга. — Кисыны будут жить в зале. Вы — в спальне. А мы с ней займем туалет с ванной.
— Почему? — хохотала ее мама, не понимая странного выбора помещения.
— А мы вход и выход туда платным сделаем!
Без шуток задумавшись о словах Олиной мамы, мы сделали себе пометку — познакомить наших родителей.
У меня дома царил веселый хаос, так как папины коллеги пришли в гости. Ко всему прочему, в гостях присутствовала тетя Эля. Мы сначала посидели немного за общим столом, а потом увели под шумок бутылку красного вина и спрятались в моей спальне. Разлеглись на полу, используя здоровенного льва (подаренного Левой на один из дней рождений) вместо подушки и коврика одновременно.
— Ты совсем не хочешь мне рассказывать о своем мистере Годяе? — спросила я после четвертого бокала вина, уже совершенно пофигистично относясь к мысли, что могут заявиться мои братцы и отлупить за выпивку.
Олька горько усмехнулась, посмотрела на рубиновое вино, на ароматизированные свечи, горящие на тумбочке.
— Кис, с ним сложно все. Местами все отлично, но иногда… Мне хотелось бы, чтобы он изменился для меня. Вот только верится в подобное слабо.