— Знаете, — плюнула я. — А делайте, что хотите!
Я миновала любовников, даже не подняв на них глаза. Сосредоточилась на ступеньках, мелькающих перед взглядом, и выбежала на улицу. Сердце заходилось, обида проливалась слезами и я села во дворе на скамейку, чтобы отдышаться. Холод вечера пробирал до костей, а слезы все лились. Не знаю, что больше меня задело. Но больно то как!
На мои плечи легла теплая куртка. От нее пахло Левиной туалетной водой. Сам парень сел рядом и долго молчал, пока я глотала слезы. Дал мне платок. Я вытерлась.
— Кис, а вдруг у них все получится?
— Ты сам то в это веришь? У него девки задерживаются, максимум, на неделю! — все еще с трудом дыша, ответила я на его вопрос.
— Они уже месяц встречаются. Это дольше, чем с другими. И Оля… Она не такая. Ты даже не заметила, как он изменился из-за нее. Кис! — говорил Лев. — Поверь в них.
— Они… предатели. Я бы поверила…
Но Лева нахмурился.
— Ну, попробовала бы, если бы они сразу рассказали, а не прятались от меня, по углам и не травили враньем.
— Они скрывались, потому что знали, как ты отреагируешь. Для тебя это больная тема. Вот почему ты к Алле так плохо относишься?
Я не знала, как объяснить и долго выбирала слова, пока не нашла подходящие.
— Раньше ты был только моим… Все вы были только моими. А теперь она заявляет на тебя права. Ты проводишь с ней много времени. До меня тебе уже дела нет.
Лев рассмеялся, подняв голову, и посмотрел на звездное небо.
— Чистой воды детский эгоизм. Вася сказал точь в точь как ты. Они с Йориком слишком хорошо тебя знают. Намного лучше, чем я или Лысый с Фимой. Может потому, что вы знакомы дольше. — Задумался он и положил мне руку на плечо, придвигая ближе к себе. — Будь к Алле понежнее. Хорошо? Кис! — он развернул меня лицом, чтобы смотреть прямо в глаза. — Я с Аллой, но это не значит, что ты не нужна!
И замолчал. Я смотрела на него, как он все приближается. От него исходило тепло. Я не дрожала, согретая им. Внизу живота заныло. Лев провел пальцами по моей щеке, и коснулся подбородка, так и замерев. Мы делили одно дыхание на двоих. Я надеялась получить еще один памятный поцелуй от него…
— Лев! — из подъезда вышла Алла и все испортила.
Парень отвлекся. Смутился.
— Мы тут! — крикнул он ей, вставая, потянул за собой меня, не отпуская далеко. Мы пошли к ней. Лев крепко прижимал меня к своему боку, наверное, чтобы не сбежала. Алле, естественно, его поведение не понравилось. А я спасовала, дойдя до нее.
— Я не буду подниматься! — уперлась.
— Пошли. Все будет нормально! — убеждал он.
— Лева, мне стыдно. Я не пойду! — прошептала ему на ухо я.
— Я буду с тобой. — Обещал он, но я не соглашалась, а Алла ждала, пока мы нашепчемся. — Не порть Васе день рожденье!
— Вот меня то он после всего видеть и не захочет. Вы идите, а я домой! — я ловко увернулась, высвободившись из его объятий, стянула с себя куртку, передав Алле, и ушла.
Папа уже спал, а мама и тетя Эля сидели на кухне. Я услышала только часть их разговора:
— Килограмм картошки! Лак для волос… Два флакона! — сокрушалась гостья.
— Зато теперь у бомжей картошечка нажарена и челка «Карлсон» стоит! — наливала водку подруге мама.
У меня пробился истеричный смешок. Как сказали: «Не нервируй маму, выкидывай!» — так и сделала.
Ушла к себе в комнату, разделась и легла на кровать. Мне хотелось забыться и не вспоминать ничего. А завтра начать все с нуля. Но больше, чем уверена, что завтра даже не смогу встать. Я уснула под работающим телевизором.
А проснулась оттого, что меня кто-то трусит за плечо. Открыла глаза…
— Деточка! — обратилось ко мне нечто страшное и сморщенное в шерстяном платке. Рядом стояло точно такое же, и блики телевизора прыгали по уродливым физиономиям.
Я с воплем подпрыгнула и прижалась спиной к стене, хватаясь за сердце. Жорик радостно подпрыгивал и гавкал, вместо того, чтобы меня защищать.
Включился свет.
— Девки, вы чего подурели? — свирепым голосом спросил папа, которого поднял мой вопль.
— Нет. Мы пошутили! — сняла с себя карнавальную маску тетя Эля. А за ней и мама открыла лицо.
— Ха-ха-ха три раза! — разозлилась я, бросив в них подушкой. — Взрослые бабаньки!
Они ушли, исполнив акт мести. Папа выключил свет, я вернулась в постель и печальные мысли опять накатили волной. Я поняла, чего на самом деле боялась, и что именно взбесило меня — страх остаться одной.