— Это она у тебя грязная! — со знанием дела ответил Вася.
Что вы думаете? Я пошла ее мыть. Помыла, вернулась, говорю: «Она все равно синяя!»
— Дурачье! — ругалась на них Оля. Она присела напротив меня и быстро размотала ногу, ослабив давление бинта. И зная, что я не стану благодарить и вообще не хочу принимать ее помощь, ушла ничего не сказав, и даже не услышав мое тихое: «Спасибо!».
Во время прогулки Глеб исполнял обязанности поводыря, а когда ему надоедало меня тащить за собой, то просто нес. Блаженный любовный треугольник из Йорика, Васи и Светы шел впереди всех. Алла с Левой и Оля с Фимой — в серединке.
Мы поднялись к храму, в гору и временно остановились, чтобы устроить передышку. Здесь было много людей. Образовывались очереди из желающих посетить святыню. А мы стояли на самом верху горы и смотрели вниз. Уж не знаю почему, но прекрасный пейзаж, открывающийся с этой высоты, должен был вдохновлять и придавать сил, на меня же действовал противоположно: мне казалось, что мир здесь заканчивается, а там дальше — обрыв, и вообще — мы живем в стеклянной коробочке.
— Смотри, отсюда продуктовый не так и далеко! — ткнул пальцем в небольшое строение в частном секторе на другой стороне реки Лысый. — Может, сходим и скупимся? А то кто-то сожрал все сардельки. А мне так мясного хочется!
— Пошли. — Согласился Фима и мысленно проложил наикратчайший маршрут…
Шли мы через дебри и буераки. Сусанин Ефим утверждал, что знает дорогу. Лысый предупреждал, что если нас не доведут до магазина, то он отгрызет ногу проводнику. Лысый был голодным, потому Фима в целях самосохранения, молился, чтобы мы не заблудились. Оля убеждала Зло в своей любви даже к одноногому мужчине.
— Повезло тебе! — хлопал друга по плечу Йорик.
От идиллии меня отвлек мобильный. Звонок Эдика просто спас от тошноты, возникшей от передозировки «романтичными бреднями», которые я наблюдала всю дорогу то на примере Левы и Аллы, то на примере Васи и Светы, то на примере Оли и Фимы.
— Привет! Как ты там? — слышать голос Эдика в такой момент было крайне приятно.
— Нормально. Утром ногу подвернула. Представляешь? Вот так начался мой отдых в горной местности. — Пожаловалась я.
— Бедненькая! — пожалел Эд. — Не стоило никуда идти. Осталась бы в домике! Ну, а с Ольгой так и не помирилась?
Зная, что меня вполне могут подслушивать, я немного отстала от Лысого. Идти самостоятельно оказалось труднее, чем думалось. Я прилично так отстала и устала.
— Нет. У них тут такая любовь! Ты бы видел. Аж тошно!
Эдик стал хранителем всех моих секретов, не только любимым парнем, но и мудрым советчиком, заменителем подруги.
— Лобызаются через каждые пять минут!
Нога ныла, и я приметила накренившееся деревце, чтобы опереться на него. Пристроилась, прислонив спину к стволу.
— Если бы я был рядом, тебя бы не тошнило! — сказал парень. — Жаль, что все так сложилось. Кис, ты по мне скучаешь?
Я хотела рассказать ему, насколько сильны мои чувства, и как мне одиноко без него. Но дурацкое дерево (и как оно только держалось раньше!) сдвинулось прямо подо мной. Вылезли корни из земли, я по инерции оперлась на воздух, выронила телефон, улетевший куда-то вниз, на каменное дно обрыва. Хуже всего то, что следующее неосторожное движение, и я чуть не полетела следом за ним. Кувыркнувшись через голову, и свалившись с бревна, мне удалось ухватиться за тонкие ветки, повиснув над пропастью. Все произошло тихо и незаметно для друзей, далеко ушедших по тропинке вперед. Я не кричала и даже не собиралась звать на помощь. До последнего верила:
А) что все происходит вовсе не со мной;
Б) что я смогу справиться со всем самостоятельно!
Я попыталась дотянуться до корней, торчащих из земли обрыва, но дерево, удерживающее меня от падения, еще сильнее накренилось, грозясь окончательно потерять собственные корни.
Я немного повисела, соображая, что делать. Вокруг было пугающе тихо. Шагов друзей не слышно и я сомневалась, что они вернутся за мной. Мышцы рук ныли и болели хуже, чем нога. Я стиснула зубы, постаралась не паниковать. Ведь можно же попробовать дотянуться до хоть чего-нибудь… Дотянулась. Уперлась больной ногой в гору и чуть не сорвалась.
— Киса! — крик Оли, возникшей наверху, напугал меня до чертиков. Теперь, глядя в ее круглые и слезящиеся глаза, я уверовала, что умру, а если и нет, то покалечусь, и что положение мое совсем незавидное.
— Киса, дай мне руку, пожалуйста! Я вытащу тебя! — просила она, дико напоминая сейчас Сталлоне в фильме о скалолазах. И насколько мне помнилось, то для девушки в начале киноленты спасение кончилось летально — в смысле она полетела вниз и разбилась. Мне падать не хотелось категорически!