— А что у нас уже нормально крышку закручивать не принято? Какого… ты поставил ее, не закрутив?! Все! Теперь чай пить будешь! — орала она. У меня челюсть, кажется, укатилась, куда-то вслед за злосчастной крышкой. Я посмотрела на Лысого. Зная его горячий характер, уже представила Алису в виде красивого натюрморта, размазанного по стене. Но! Лысому следует поставить памятник и вообще, брать в пример всем мужикам без исключения. Проглотив укор и крики в свой адрес, он взял веник и принялся сметать мусор с пола. Алисе и это пришлось не по нраву — то ли не тем веником он мел, то ли не по фен-шую (может против часовой стрелки надо было взмахивать)… Но она отобрала у парня орудие уборки, послав Глеба… В общем, в другую комнату. Лысый, сохраняя спокойствие, ушел. Девушка еще пару минут поматюкав пустоту, шмыгнула в ванную, чтобы там устроить маленькую слезливую истерику. Я подошла к столу, где мирно поблескивала стеклянными боками банка кофе, посмотрела на нее и убедилась, что в этой серии резьба на горлышке как таковая отсутствует, то есть, крути крышку сколько душе угодно, а кофе, так или иначе, просыплется. Акционная! Что еще сказать?
— Лысый, у нее че ПМС? — шепотом спросила я, выглянув к парням, притихшим после урагана на кухне.
Глеб махнул рукой, дескать, не обращай на больных внимания. И вот я всерьез задумалась, почему же у нее с таким огромным количеством парней не складывалось! Зато хотела поинтересоваться у Лысого, на кой ему такое счастье сдалось. Только не успела. Алиса вышла из своего укрытия и опять потащила меня на кухню.
Остаток вечера прошел мирно, под крики парней «Гол!», цоканье бокалов с пивом и хруст чипсов, вприкуску с пиццей.
— Вы доберетесь? — проявляла участие Алиса, прощаясь с нами на улице, где уже ожидало такси.
— Все отлично! — заверял ее Йорик, целуя ручку. — Мадам, ужин был просто великолепен! Спасибо огромное за ваше гостеприимство.
Она смущенно посмеивалась. Лысый хмурился, а я себя чувствовала не в своей тарелке. Помахав всем ручкой, я первой села в машину, Йорик подвинула меня и тоже пристроился рядом на сидении. Все еще улыбаясь друзьям, парень смотрел на них через заднее стекло.
— Странная она! — делилась я впечатлениями, говорила тихо и улыбалась, чтобы никто не дай бог не подслушал.
— Странно, что ты только сейчас заметила! — наконец отвернулся Йорик. — Я бы даже сказал — припадочная. Пилит его по поводу и без. О других мужиках трещит. Я б такую отправил к тем мужикам сразу же. Но тебе то я это скажу, а вот Лысому — нет.
— Боишься, что прибьет? — подмигнула я.
— Кто Лысый меня? — раздулся от важности Ярослав, и тут же выдал: — Может…
Я расхохоталась. До дома мы доехали за каких-то пятнадцать минут, причем Йорик, расхваливавший пиццу Алисы, уже начал жаловаться и на ее стряпню.
— Ты мерзавец! Двуличный! — толкнула его я, когда он рассчитался с водителем еще около сквера, чтобы пройтись до дома пешком и растрясти отложенный за ужином жирок. Он положил мне руку на плечо, чтобы я не мерзла.
— Думаешь, он потому и не хотел нас с ней знакомить, зная ее… эм… замашки. — Задумалась я. — Но если она такая, и он прекрасно знает это, почему они теперь вместе живут?
— Кис, ты меньше в чужие души лезь, и думай о своей! — посоветовал братец, прежде чем резко остановиться перед подъездом, где около иномарки стояла женщина. Мы оба узнали ее сразу, что не принесло ни мне, ни брату никакой радости.
— Здрасти! — поздоровалась я с ней, опознав маму Ярослава. Парень передвинул меня себе за спину и приказал:
— Не говори с ней!
Звучало, словно он боялся, что я подцеплю от его матери какую-нибудь заразу. Ее, естественно, подобное поведение сына оскорбило до глубины души… если она у нее была. Хотя я сомневаюсь.
— Ярослав! — обратилась к нему тетя Лина. — Нам надо…
— Чего тебе? — перебил ее он, решив сразу перейти к делу.
— Только послушай, и не кричи! — предупредила она. Я уж было подумала — вот оно: наконец, она вспомнила! Сейчас стыдливо опустив ресницы, проронит: «Ярослав, я была идиоткой! Ты у меня такой славный вырос! Уже взрослый! Прости свою глупую мать!»
Но куда там моим мечтам и надеждам до реальности с ее жестокими шутками.
— Я все продумала. Отец отпишет на меня эту квартиру. Я сделаю из нее свою мастерскую и смогу постепенно заработать первый стартовый капитал, а потом открою большое ателье, буду шить для светских львиц, а потом, может и за рубеж будем переправлять… — Делилась своими планами тетя Лина и ее глаза горели таким неистовым огнем.