— Я принес вот. Специально тебе… — начал неловко оправдываться детектив. Продемонстрировал ей бутылку «Черных дубов», которой его предусмотрительно снабдили барон Гонзолле и маркиз Дорс, когда вовремя спохватившись, что дело принимает серьезный оборот и напиваться нельзя, он отставил так и не допитый самый первый фужер и соврал им, что клятвенно обещал вернуться домой не позже восьми вечера. Но это подношение нисколько не удовлетворило Марису, она попыталась что-то начать говорить, ругать детектива, но он просто налил ей и велел.
— Пей!
Она бросила на него яростный взгляд, взяла фужер, покачала головой и залпом выпила.
За окном рыжел закат. Так закончился вечер.
Он проснулся глубокой ночью, внезапно осознав как приятно лежать на мягкой постели на свежих простынях в теплой комнате с каменным потолком и дверью, а не в шатре с тонкими стенами и тканевыми перегородками почти как под открытым небом. Легкое ощущение покачивания после путешествия в лодке навевало приятные мысли. Рыжие сполохи пламени играли на стенах и потолке. На улице было тихо. Мариса, что обняв его, лежала рядом, как будто почувствовав что он проснулся, отняла от его плеча голову и сообщила.
— Ты был прав. У леди Вероники есть дочь. Ей семь лет. Живет в Столице, на попечении семьи мастера Динтры.
— Леди Булле замужем? — слегка изумился детектив.
— Уже нет — ответила Мариса — ее муж оказался бесхребетной тряпкой и они разошлись. Здесь все хотят жениться на ней, чтобы выбиться в Герцоги, а она никого не подпускает, ни с кем не хочет иметь дела. Но ты можешь попытаться, она спрашивала отдать тебя ей.
— И ты согласилась?
— Еще чего! — хлопнула по груди, ударила его ногтями Мариса — нет конечно. Кому я еще такая нужна, а ты уже принес клятву, так что теперь плачь и терпи.
— Да, Борис тоже так говорит — немного подумав, перевел тему обратно на принцессу, рассудил детектив — он считает, что она очень одинока, и по сути у нее нет никакой реальной власти, кроме делегированных Столицей административных полномочий и титула, и тот только по документам. Вокруг нее злодеи и убийцы, которые и шагу не дают ей ступить, а сэр Август только делает вид, что оказывает ей покровительство, катает на своей машине, расшаркивается перед ней, как будто спрашивает ее решения, и все раскрыли рты и думают, что это она правит Гиртой и, когда она придет к власти, все изменится… А на самом деле, когда он окончательно разберется с сэром Вильмонтом и его людьми, он прикажет убить и ее. Она говорила про палачей, что приставлены к ней для этого дела. Это Вальтер и Регина. Кирка мятежник и убийца, бежавший из Мирны, а Тинвеги во времена Смуты были ближайшими соратниками сэра Августа, и никто из них не был привлечен к ответственности…
— Борис прямо так всем и говорит? — нахмурилась, насторожилась Мариса.
— Не прямо конечно… Помнишь тогда, на фестивале? Леди Вероника тоже упоминала об этом — ответил он — Борис утверждает, что хотел бы забрать ее отсюда, увезти из Гирты, спаси от этой участи, потому что любит ее как женщину. Не похоже что он врет, он постоянно разглагольствует о ней. Это поначалу весело, но по тридцатому разу похоже на одержимость. Модест готов перемалывать эти сплетни вечно, лишь бы наливали и кормили.
— Борис твой та еще лиса на самом деле — немного подумав, внезапно совершенно серьезно возразила Мариса — ты его не знаешь. Он делает совсем не то, что говорит. Он такой человек, что черт его знает, любит он леди Веронику на самом деле или нет. Над ним все смеются, потому что иногда он ведет себя как клоун, а я бы ему ни за что не стала верить. Во времена Смуты владыка Дезмонд организовал ополчение для защиты монастырей, и поставил у него во главе своего племянника, как будто он сам не в деле. А тот позвал своего обалдуя-дружка Гонзолле с компанией таких же как он сам пьяниц и дурачин. Было несколько стычек, кого-то толпой зарубили, а потом они как будто напились и написали открытое письмо сэру Вильмонту и сэру Прицци. Никто его в глаза не видел, но они как будто угрожали, что если те не остановят беспредел, оба они демонстративно присягнут Мильде, а если присягнут они, то следом к барону Эмери побегут вначале Тинкалы и Келпи, а потом и все остальные. Сэр Роместальдус уже тогда убил Арвида Ринью, так что все боялись мятежа, потому что тогда бы против сэра Вильмонта, сэра Прицци, сэра Гамотти и сэра Ринья поднялась бы вся Гирта. Со Всадниками поехала половина тогдашнего состава Лилового клуба. Дружины не собирали, думали, по-быстрому этим двоим головы расколоть, рассчитывали поразвлекаться, как ты сам на охоте видел. Думали мужичье бунтующее будут конями давить, избы жечь. А им навстречу вышли какие-то, как на войну снаряженные добровольцы, что через одного оказались дружинниками князя Буррусто из Ронтолы и наемниками Мильды. И бригада Келпи вместе с ними, а командир у них был, как потом шептались — ваш полковник Харбибуль, хоть и звался другим именем, и оружие у них было — не дреколье и луки, чем по бедности вооружаются наши мужики, а мушкеты-штуцера с патронами, которые стреляют в искажении. Вот номер-то был. Их там всех окружили и порубили, перестреляли всех. Гнали до самой Гирты. А тех, кто убежал, кто не поехал, как отец Генри, тех уже в городе отловили сэр Роместальдус и леди Хельга. По всем улицам головы на оградах висели, и по южной дороге на Эскилу. Все вперемежку. И Всадники, и вассалы сэра Ринья и сэра Гамотти и сэра Тальпасто и сэра Прицци, хотя суть одно и то же все были. Владыка Дезмонд запретил отпевать их в церкви, и трупы кидали в канавы и свиньям. И поделом им, по заслугам получили.