Наследие Старого Власа исследовал известный литературовед Вячеслав Рагойша, он и составил сборник поэта, который вышел в 1990-м, к 125-летию Сивы-Сивицкого. Сегодня в Воложине есть улица его имени, хотелось бы, чтобы был и музей.
«БЕЛЫЙ» ЖЕНИХ
ДЛЯ ЧУЖОЙ РОЗЫ.
ΑДΑМ ГУРИНОВИЧ
(1869-1894)
Он прожил всего 25 лет. Шляхтич герба «Правдиц», молодой, умный, красивый... Одно только его имя сегодня пробивает на романтическую ностальгию: Адам Гиляри Калликстович Гуринович.
Литературовед Олег Лойка называл его «больш прадвесцем, чым з'явай».
Но он все же был явлением...
«Я могу быть и поэтом, / Хоть не признан я злым светом»,— написал он в одном из своих русскоязычных стихотворений. Писал, кстати, и на польском, и на белорусском. Много переводил.
При жизни ни одно из его произведений напечатано не было.
А заслуживает ли внимания его судьба — судите сами.
Адам родился в семье шляхтича Калликста Гуриновича, ведущего род от татар по фамилии Гурины, которые осели на территории Беларуси где-тο в XVI веке. Мать его — Элеонора из гетманского рода Сенявских.
Вот только большим богатством родовитая семья не обладала. К тому же и Калликст, и его брат Абдон поддерживали восстание 1863 года, то есть на государственную карьеру рассчитывать не приходилось.
В семье было шестеро детей. Всех надлежало выучить... Старшего, Юзефа, отдали в юнкерскую школу, Адама и Яна определили в реальное училище в Вильно. Там же семья купила небольшой домик. Вокруг него разбили чудесный сад...
Но Калликст умер, оставив 28-летнюю вдову.
Реальное училище в Вильно — звучит красиво... Но, как свидетельствуют историки, в среде шляхты это училище с механико-техническим уклоном и русским языком обучения особой популярностью не пользовалось. Да и потом, когда Адам Гуринович поступил в Петербургский технологический институт, это тоже выглядело немного странно... В этом университете ковались кадры для работы на таких важных объектах, как железная дорога. Поэтому учащихся проверяли на лояльность. С другой стороны, именно в таких «режимных» заведениях и возникали наиболее мощные очаги сопротивления. Достаточно вспомнить, что в том же институте учился Игнат Гриневицкий, осуществивший смертный приговор царю.
Адам Гуринович блестяще сдал экзамены. Правда, не мог позволить себе даже новые ботинки, безуспешно просил у матери, чтобы выслала деньги. Простыл, попал в больницу. Пришлось вернуться домой, год пропустить. А потом снова за учебу...
Чтобы понять умонастроения Адама в это время, нужно знать, что он восторгался поэмой Адама Мицкевича «Конрад Валленрод». Даже перевел ее на белорусский язык.
Напомню сюжет поэмы: магистр могущественного Тевтонского ордена Конрад Валленрод — на самом деле глубоко внедрившийся в стан врага литвин, желающий погубить орден, что ему и удается.
Адам Гуринович упорно осваивал учебный курс, экспериментировал с устройствами паровозов — ученые уверяют, что он был на пути к значительным изобретениям. А параллельно руководил «Кружком молодежи польско-литовско-белорусской и малорусской». И писал историю восстания Кастуся Калиновского, особое внимание уделяя «валленродизму» его предводителей.
Можно, наверное, предположить, что Адам не собирался уходить в подполье, хотел строить карьеру — научную, творческую, — дабы обратить ее в пользу революционных перемен.
А еще для него открылась культура его народа.
Он штудировал работы фольклористов Ивана Носовича и Петра Штейна. Увлекался творчеством Франтишка Богушевича, с которым позже познакомился лично. Ему посвятил ставшее классическим стихотворение:
Интересовала Адама и этнография. Он записывал в окрестностях родительской усадьбы Кристинополь белорусские народные песни. Свои собрания отсылал знакомому этнографу Яну Карловичу в Варшаву. «Я сабраў яшчэ каля 200 розных песень, якія хацеў, калі тое яшчэ мажліва, надрукаваць разам з раней надасланымі. Дзе, як і на якіх ўмовах — усё роўна, бо мне, як неафіту, першая апублікаваная праца дадала б болей энергіі і ахвоты да наступнай працы, якая, можа, вялікай карысці нікому не прынясе, але і шкоды, з пэўнасцю, не зробіць. За найлепшыя лічу амаль усе песенькі, запісаныя ад пакаёўкі Кацярыны Смаленскай з вескі Золькі, прыпеўкі ад Аляксандра Шляпы з Дзям'янавіч».