Бои за Смоленск шли два дня. Город бомбардировали 150 французских пушек. Дохтуров послал за помощью к Барклаю де Толли, тот вместе со свежей дивизией прислал сообщение: «От вашего мужества зависит сохранение всей армии». И французы были отбиты.
Равинский прошел главные сражения той войны, не однажды был награжден. С победным войском вступил в Париж...
Казалось бы, все должно быть хорошо. Отгремели пушки, дождь размыл угли пожарищ. Равинский — тридцатилетний полковник в отставке, герой. А поскольку еще и красавец, весельчак с пышной шевелюрой, покорил сердце местной богатой невесты — Прасковьи Яковлевны Римской-Корсаковой.
Михаил Глинка, писатель со Смоленщины, упоминает: «Зимой с 1827 по 1828 год приехал к нам зять Корсака — Равинский; он в молодости был человек веселый, остроумный и любил смешить разными затейливыми выходками, причем сохранял всегда серьезный вид».
Дети рождались один за другим — всего их было десять: четверо сыновей и шесть дочерей. Викентий Павлович поступил на гражданскую службу. Работал инспектором питейных сборов Оренбургской области. Возможно, в канцелярии оренбургского губернатора он встречался с сосланным за дело филоматов поэтом Яном Чечотом, другом Мицкевича. Затем Равинский управлял удельной конторой в Пензе, потом — в Костроме. Активного чиновника направляли в те конторы навести порядок, ибо служащие проворовались. Боевой офицер лучше других мог прищучить воров.
Мирно жить не получалось. Не зря именно после войны вспыхнуло восстание декабристов. Молодые люди, пройдя сражения, наблюдая мужество простых людей, низведенных до состояния рабов, пожив в Европе, не могли остаться прежними. Свобода, равенство, братство... «Бациллы» революции проникали в умы и сердца. Нет доказательств, что Равинский был связан с декабристами. Но, по свидетельству внука, занимался самообразованием, будучи в Европе, в совершенстве овладел французским и немецким языками.
В 1833 году пришла очередь Равинского получить от своего департамента знак отличия беспорочной службы. Таковой давали всем чиновникам. Но Равинскому в награде отказали. Герою войны, прослужившему 16 лет в армии, объяснили это тем, что дела полков, где он служил, отбиты французами. И «сия служба ваша осталась необъясненною, почему оная на основании параграфа 21 дополнительных постановлений о знаке отличия беспорочной службы из выслуги лет исключается, и за сим всей службы вашей по 1 марта 1833 года считается только 6 лет 10 месяцев и 6 дней, то вы и не включены в число чиновников удельного ведомства».
Викентий Равинский почувствовал себя оскорбленным и уволился. Хотел вернуть воинское звание полковника, но его оставили при гражданском чине коллежского советника.
Именно после окончательной отставки, в деревне, и занялся Равинский литературой. Есть свидетельства, что, кроме «Энеіды навыварат», сочинил стихотворную комедию «Брак поневоле», сатиру на аракчеевщину «Великий муж субординации», стихи, «рассуждения на исторические темы».
Равинский прожил более шестидесяти лет, провел последние годы в основном в имении жены неподалеку от Смоленска. С уважением и вниманием относился к нуждам простых людей. Как замечал внук Константин: «Чтобы написать это произведение, нужно было не только обладать способностью к стихосложению, но следовало изучить язык, образ жизни и привычки нашего крестьянина-белоруса... Говорят, крестьяне, которым он читал свою «Энеиду», помирали со смеху и удивлялись, как это барин знает так хорошо их язык и жизнь». Равинский не собирался публиковать крамольное творение и не желал славы. Тем не менее поэма расходилась в списках и попала на страницы журнала «Маяк», где ее отметил известный языковед Шафарик. Но автор и не думал выскакивать с заявлением: это, мол, я написал! Напротив, хранил молчание.
Ходила поэма и по Беларуси. Например, ею зачитывались в витебском кружке любителей белорусского слова. В результате многочисленных переписываний имя настоящего автора затерялось.
Все дети Викентия Равинского были талантливы. Сын Константин в деревенской лаборатории получил алюминий — металл будущего; Владимир был учителем у путешественника Пржевальского... Потомки автора «Энеіды навыварат» здравствуют по сей день. Впрочем, некоторые литературоведы до сих пор его авторство подвергают сомнению.
ГЕРОЙ И ЕГО МУЗЫ.
ТОМАШ ЗАН
(1796—1851)
Задумчивый человек в распахнутом сюртуке глядит с портрета светлыми глазами вдаль, рука с тонкими аристократическими пальцами покоится на раскрытом томике... Это первая картина Валентия Ваньковича, которая вернулась в Беларусь, и первый известный живописный портрет Томаша Зана. Поэта-романтика, ученого-натуралиста, основателя первых у нас революционных организаций.