А еще дружная семья Родзевичей — Чеслав, Ядвига и Леопольд — участвует в легендарной труппе Игната Буйницкого, создателя первого белорусского профессионального театра. Как писал Анатоль Сербантович: «Ідуць з Буйніцкім, з яго дочкамі і зяцем па пыльнай летняй дарозе за падводамі. Артысты — дзяўчаты і хлопцы — дзе пад'едуць, дзе і пройдуцца... Але падводы рыпяць нездарма. Што там тыя згрызоты з начальствам, цемнымі шляхцюкамі, калі просты люд і за дзясяткі вёрст дабіраецца да мястэчкаў, каб паглядзець на свой тэатр».
Так что ничего удивительного, что в семнадцать лет Леопольд Родзевич представил в «Нашу Ніву» свою первую пьесу — «Блуднікі».
По-разному ее оценивает критика, но ясно: автор — талант, незаурядный, яркий. Не зря в январе 1913 года Янка Купала подал рукопись пьесы в отдел драматической цензуры главного управления по делам печати в Петербурге, чтобы разрешили постановку. Псевдоним автора звучал Микула Грымот. Цензор, однако, проявил бдительность. Общая тенденция драмы: в несчастьях простых людей виноваты паны, «тем более что она написана белорусским наречием, рассчитанным на зрителей-крестьян».
Пьеса была опубликована только в 1960 году.
В 1914-м в «Нашай Ніве» появляется импрессионистическая драматическая зарисовка Родзевича «Марцовы снег».
В том же году начинается война.
Мобилизация, беженство, голод... На фронт Лелю не забрали: он отличался слабым здоровьем, перенес операцию на пищеводе. Уезжает на Северный Кавказ в Георгиевск, где обосновалась сестра Янина. Любопытно, что здесь он опять попадает в царство конфет — работает в кондитерском кооперативе. Но отсидеться от потрясений эпохи не удается... Революция и гражданская война сотрясают всю империю. Из белой армии Родзевич сразу же дезертирует и уезжает в Минск, где живет старший брат Чеслав.
И попадает в круговерть смены властей.
В это время Родзевич, похоже, спасается творчеством — работает писарем, библиотекарем... И много пишет. «Збянтэжаны Саўка», «Конскі партрэт», «Пасланец» — классика драматургии.
Потрясением стал для Леопольда Родзевича Рижский мир. Беларусь располовинили, «далі шэсць паветаў, дзякуй і за гэта», как горько шутил Якуб Колас. Леопольд, который в это время работал учителем в родных местах, воспринял это как предательство и в 1921 году уехал в Вильно.
Отношение к произошедшему Леопольд выразил в поэме-сказе «Беларусь»:
А о политиканах, не считающихся с интересами народа, написал великолепную остросатирическую пьесу «П. С. X.». Неграмотный крестьянин вступает в коммунистическую партию и свято верит в «калактыў» и Маркса, пока приехавший с востока красноармеец на пару с китайцем не избивает его за «буржуазность». В результате крестьянин заявляет жене: «Мы, гэта значыць ты і я, бульбаеды і дамаседы, закладваем сваю партыю». И это партия «П. С. X.» — «Пільнуй Сваю Хату».
Пьесу запретили везде. И в БССР, и в панской Польше.
Параллельно Родзевич участвует в белорусском движении. В начале 1922-го даже сидит в Лукишках. Хотя признается в письме: «Жадаю Лукішак як збаўлення, так замучаны акружаючай няпраўдай, духоўнай барацьбой, устрымліваннем узрыву пачуццяў, азлабленнем. Супакою! Хоць смерць, абы ўсцішыцца, дух перавесці, аддыхнуць... Ідуць подлыя канфіскаты, безупынныя, беспардонныя...»
Для человека, который с детства любил одиночество, активное общение — мука. «У мяне дзверы не зачыняюцца ад народа. Выбары разварушылі вёску»,— жалуется Родзевич другу, поэту Владимиру Жилке. 25 ноября 1922 года он пишет ему: «Ох, як мне хочацца затачыцца ў нейкую дзірку і ўздыхнуць свабодна, пабыць сам з сабой і палетуцець! Страшэнна паважаю адзіноцтва!»
«Канфіскавалі № 2 «Будучыны», маю вялікі клопат, вядома, як чалавек, які ўзяўся не за сваю справу, але трагізм — мушу»,— пишет он Жилке в декабре 1922-го.
А 14 апреля 1923-го мы видим уже настоящую декадентскую депрессию: «На маўчанне абое мы хварэем — не адзін я, а прытым надакучыла пісаць наогул, ды і няма чым падзяліцца... Праследуюць — інквізіцыя... Література, мастацтва, кажаш... А я скажу, што ўсё гэта шкоднае глупства, атрута сутнасці жыцця. Ці ў нас ёсць нешта самабытнае, здаровае, згучнае з прыродай? Усё забіта, апаганена літаратурай. Расліна пры штучным святле замірае, дык згінем і мы, мудрагелі, ад дэмакратызацыі веды, ад гэтай вашай літаратуры і мастацтва».
В то же время в Советской Белоруссии идет национальное возрождение, бурлит литературная жизнь... И в 1923-м Родзевич вновь возвращается в Минск. Вполне возможно, под влиянием брата Чеслава, который в Минске работает в Институте белорусской культуры.