Арабы высадились на берег, сели на своих коней и мулов и двинулись в поход. Балиган поручил командование армией своему другу Жемальфину, а сам сел на своего рыжего коня и в сопровождении четырех герцогов отправился в Сарагоссу. Брамимонда встретила его во дворце с громким плачем и жалобами на Роланда, ранившего ее мужа.
Увидя Балигана, Марсиль потребовал, чтобы ему помогли встать, и уцелевшею левою рукою подал эмиру свою перчатку в знак того, что передает ему всю свою землю вместе с Сарагоссой.
— Я всего лишился! — восклицал он. — Я погубил свои народ!
— Велико мое горе, — отвечал ему эмир, — но я не могу долго оставаться с тобой: я знаю, Карл не ждет, и принимаю твою перчатку.
Весь в слезах, вышел он от Марсиля и, вскочив на коня, поспешил нагнать свое войско.
Рано-рано на заре проснулся император Карл и, сняв оружие, вместе со своими воинами отправился в Ронсевальскую долину, на место битвы.
— Не торопитесь, — сказал он своим французам, — мне надо идти вперед одному искать тело Роланда.
И Карл пошел впереди и поднялся на холм. Вся трава и цветы на его пути покрыты кровью его баронов, и Карл не в силах удержаться от слез. Наконец взбирается он на вершину и останавливается под деревьями. На трех камнях узнает он удары Роланда и видит своего племянника лежащим на траве. Соскочив с коня, спешит он к тому месту, обнимает тело Роланда и от горя лишается сознания.
Придя же в себя, видит Карл, что стоит у сосны, а поддерживают его герцог Нэмский и другие бароны; у ног императора лежит Роланд, и на лице Роланда — печать смерти. И громко оплакивает его Карл, и в отчаянии рвет свои волосы, и снова теряет сознание. И плачут вместе с ним окружающие его французы.
— Велико горе Карла! — восклицает герцог Нэмский.
— Государь, — говорит ему Жоффруа Анжуйский, — не следует предаваться так горю. Лучше прикажи собрать тела наших воинов, убитых испанскими нехристями, и перенести их в усыпальницу.
— Так подай сигнал, труби в свой рог, — отвечает ему король.
Жоффруа Анжуйский затрубил в рог. Французы спешились и пошли искать тела своих друзей. В войске Карла было много епископов, аббатов и монахов, и они похоронили мертвых при дыме кадил.
Император приказал положить отдельно тела Роланда, Оливье и епископа Тюрпина. При нем их вскрыли, обернули сердца в шелковые ткани, тела их, обмывая вином и настоем индийского перца, зашили в оленьи кожи и в мраморных гробах поставили на колесницы и повезли в город Блуа. Император собирался уже покинуть поле, как вдруг заметил мусульманский авангард. Двое посланных заскакали вперед и от имени эмира возвестили Карлу битву.
— Ты не минуешь наших рук, надменный король! — сказали они. — Сам Балиган идет следом за нами и ведет из Аравии огромное войско. Сегодняшний день покажет, кто тут истинно смел и могуч.
Вспоминает Карл, что потерял он в Ронсевальской битве, и беспокойно теребит свою бороду; затем, гордо обведя взором свое войско, он восклицает громким и твердым голосом:
— На коней, французские бароны! На коней, и к оружию!
Строит Карл свое войско, разделяет его на десять колонн.
Не одни французы в его войске, много там и баварцев, норманнов, бретонцев, фламандцев и фризов. Десятая колонна вся состоит из лучших французских баронов, с головы до ног одетых в броню. Император, сойдя с коня, повергается ниц на зеленой траве и молит Бога оказать ему великую Свою милость — дать возможность отомстить за Роланда.
Окончив молитву, Карл бодро вскочил на коня, спокойным и ясным взором окинул войско и затрубил в свой рог, и при звуках труб французы, с горем поминая Роланда, пошли вперед.
Величаво сидел на коне император, расправив на груди свою седую бороду. То же сделали и все французы. Это знак, по которому они узнают друг друга. Проходят они горы, неприступные скалы, глубокие долины и страшные ущелья, выходят наконец на равнину и останавливаются, поджидая мусульманское войско.
Не заставляет себя ждать и эмир: с виду он истый барон, так же как и его сын Мальприм. И просит Мальприм:
— Позволь мне, отец, первому напасть на французов!
Ни в чем не в силах отказать ему Балиган и посылает его вперед, обещая ему часть своего царства, если удастся сломить гордость Карла и заставить умолкнуть его победный рог. Разделили они свою армию на тридцать колонн, громко зазвучали мусульманские трубы, и войско эмира двинулось против христиан.