Исполнив свой обет, вернулся Родриго к королю, милостиво принявшему его в своем дворце.
Произошла большая ссора между добрым королем кастильским Фердинандом и доном Рамиро аррагонским: спорили они за город Калагарра, и каждый из них считал его своим. Согласились короли решить спор поединком и для того вызвать по рыцарю с каждой стороны: чей рыцарь победит, тому и владеть городом. Выбрал Фердинанд Родриго из Бивара, а Рамиро — храброго Мартина Гонзалеса.
Вооруженные, встретились они в открытом поле, и с первого же удара оба были ранены и оба сломали свои копья. Рассердились рыцари, и сказал Мартин Родриго:
— Будешь ты наказан за свою смелость и нахальство! Плохо кончится для тебя поединок: здесь, на этом поле, сложишь ты свою голову! Не вернуться уже тебе ни в Кастилию, ни в Бивар — твой замок, и твоей супруге Химене не видать уже тебя около себя, несмотря на всю твою любовь к ней.
Рассердили Родриго эти слова, и с гневом возразил он:
— Правда, храбрый ты рыцарь, Мартин, и речь твоя очень смела! Но дело в том, что поединок поведется и кончится руками, а не злым языком. Победа во власти Божией, и Он дарует славу тому, кому будет Ему угодно.
И, кипя гневом, кинулся он на своего врага и нанес ему столько ударов, что сбросил его с коня. Тогда спешился дон Родриго, обезглавил противника и отер кровь со своего меча. Преклонив колена, вознес он благодарность Богу за эту победу и, обращалась к судьям поединка, спросил:
— Что еще должен я сделать, чтобы Калагарра, за которую я бился, принадлежала моему королю?
И все отвечали в один голос:
— Ничего, храбрый рыцарь! Этою битвой доказал ты, что дон Рамиро не прав, считая Калагарру своею!
Поцеловал Фердинанд Родриго, который с этого времени стал первым человеком при его дворе. Сам король почитал его и любил больше всех других.
Был Родриго в Заморе, при дворе короля Фердинанда, когда явились туда послы пяти мавританских королей, побежденных доном Родриго из Бивара, и сказали ему, почтительно преклонившись перед ним:
— Добрый Сид, к тебе прислали нас твои вассалы — пятеро мавританских королей, чтобы передать тебе их дань. В знак своей любви посылают они тебе сто коней: двадцать — белых, как горностаи, двадцать — с рыжею гривой, тридцать — гнедых и тридцать — бурых: все навьючены различными дарами для тебя и драгоценностями для твоей жены Химены. Для двух твоих прекрасных дочерей посылают они два драгоценных яхонта, а на одежду двоих из твоих вассалов — два сундука шелковых тканей.
Отвечал им Родриго:
— Друзья, вы ошибаетесь: нет там Сида, где есть король Фердинанд! Все здесь принадлежит ему, так же как и все ваши дары. Ничего здесь нет моего — я сам здесь меньший из его вассалов.
Король был растроган словами и скромностью Родриго, и сказал он послам:
— Скажите вашим государям, что хотя Сид и не король, но он сидит рядом с королем, и что все, что я имею, получил я от Сида и очень счастлив, имея такого вассала.
Родриго отпустил мавров, щедро одарив их на прощание.
И стали с тех пор все звать Родриго Сидом, что значит у мавров «могучий властитель».
Почувствовал добрый король Фердинанд наступление последнего своего часа, лег головой на запад и взял в руки восковую свечу. У изголовья его стояли епископы и прелаты, а в стороне, направо, все его три сына, которым и завещал он свои земли.
Едва окончил король Фердинанд раздел своих земель, как в скорбный покой вошла, в траурном одеянии, заливаясь слезами, инфанта Уррака Фернанда. Опустилась она на колени перед постелью отца и стала говорить печальным и тихим голосом:
— Какой закон, Божеский или человеческий, учит тебя, отец, обделять женщин в пользу мужчин? Альфонсу, Санхо и Гарсиа оставляешь ты все свои земли, даже не вспомнив обо мне. А между тем я тоже твоя дочь! Скажи, за что лишаешь ты меня наследства? Когда была я к тебе непочтительна и чем заслужила такое наказание? Если сам отец так поступает со мною, то что же подумают обо мне чужестранные народы, да и твои собственные подданные? Неужели справедливо отдавать земли мужчинам, которые и сами могут завоевать их себе, и лишать наследства женщину, всегда беспомощную, если нет у нее средств и покровителя?
Внимательно выслушал жалобу своей дочери король Фердинанд. Огорчила его ее смелость, и хотел было он отвечать ей, но не мог, потому что смелая женщина заставит замолчать даже короля. Однако не хотелось ему оставить ее без вразумления и без помощи, и, собравшись с последними силами, обратился он к ней, с трудом выговаривая слова: