А праздники он любил. Может быть, притягивало и это, оставшееся в каждом из нас от мальчишки, — мечты, навеянные старыми книгами: кони, сабли, самолеты, пираты. Когда встречаешь человека, которому удалось воплотить все это в своей жизни, пусть даже ценой серьезной мужской судьбы, — о судьбе и призвании на миг забывается. Независимость и легкость, наверное, оттого и привлекательны, что далеко не всегда достижимы...
— Видишь ли... — попытался он оттянуть время, но Зайцева тут было не провести.
— Я вижу, но я хочу еще и слышать.
— Ну так вот, — Владимир вздохнул. — Мне нужна бригада на ремонт шхуны. Хотя бы напарник.
— Все-таки хочешь сам?
— А кто сделает лучше? Короче, я знаю, что Феликс сможет. Дом на дюнах он сделал что надо. И он под рукой. По сравнению с теми неизвестными, которых еще просто нет, эти преимущества неоспоримы. А что касается моря... пойми, тут может быть другое. Совсем другое. Дурацкое воспитание, прекрасные природные данные, душевный слом — вот и полезло пижонство, дурь! Встречал я таких мальчиков на заводе! У него в душе боль, но боли на копейку, а вопит — на весь мир. Да и вопит не о том... Думаю, парню нужно помочь.
— Это бесполезно! — с нажимом проговорил Зайцев. — Здесь не благотворительное общество, даже не завод. Здесь экспедиция. Особый уровень личной ответственности, потому что ослаблены социальные рамки... Душевный слом! Он наврет тебе сорок бочек...
— Он готовился в летчики, а после аварии — пустота. Ему бы помочь найтись, обрести себя...
— Все мы готовимся к одному, а обретаем себя в другом. Но — обретаем самостоятельно, иначе — грош цена обретениям!
— Он год пролежал в госпитале, и от него ушла жена...
— От меня ушли две, но это не лишает необходимости быть человеком!
— Ладно, — устало сказал Владимир. — Я просто прошу. Ты с меня спросишь за шхуну, так не ограничивай хотя бы в методах. Я беру его, а с докладной погоди. До первого случая.
Зайцев снисходительно скомкал листок.
— Некогда мне с вами... Не забудь, он пока работает у Тампер, ее счастливая находка. И с Тугариным придется объясниться. И что вы все вцепились в одного негодяя?
Убедить Зайцева удается не каждому и далеко не всегда. Правда, то, что он рассказал, сильно убавляет симпатии к Феликсу. Наверняка будет трудно.
С Тугариным и Тампер договорился уже без особого труда.
— Один он гостиную вам не сделает, — уверенно говорил Северянин. — Этот парень ноль сам по себе, но в соответствующем окружении, будьте уверены, способен на чудеса. Если со шхуной не станете сильно гнать и найдете способ оплатить гостиную — соорудим мимоходом. Когда дело пойдет, какая разница, что строить?
Покончив с этим, Владимир, не откладывая, выпросил у Тугарина машину — добраться на мыс Крестовский.
Крутолобый и скалистый мыс Крестовский связывает с материком относительно невысокий перешеек, поросший густыми луговыми травами и полынью. Издали на ровном зеленом ковре хорошо видны темные горизонтали оленьих троп. Они опоясывают покатую вершину мыса и исчезают в дубняке на материковой части перешейка. Там, на грани мыса, Владимир увидел лошадей. Это был не тот табун, что гулял за дюнами вблизи поселка. Здесь, вдали от людей, кони, давным-давно брошенные хозяевами, были по-настоящему дикими.
У полыни был неожиданно сладкий, медовый аромат. Он будто лежал в воздухе парными слоями, медленно сползая с ветром к морю, цепляясь за верхушки трав-. Попадая в такой слой, Северянин останавливался, набирал этого терпкого меда полную грудь, разгоняя, как эликсир, по всему телу. Слушал, подняв лицо к небу.
Жаворонки были далеко. Сколько их? Он насчитал четыре разных песни, звучащих похоже, но как бы в разных тональностях.
Глубокое дыхание и запах полыни расслабляли, мысль отключалась от всего, что еще минуту назад тревожно вертелось в голове. Владимир шагал широко и вольно, без труда преодолевая сопротивление трав. Все казалось ему мелким, не стоило даже минутного огорчения. Все, кроме полыни, жаворонков и тишины. Он шел по горячей земле, дышал чистой грудью, любовался легким движением гнедых дикарей, сильных и чутких.
Феликса он увидел за бугром. До коней отсюда оставалось не меньше ста метров — рывок делать было бесполезно.
— Тихо! Пригнись! — прошептал Феликс, не оглядываясь.
Северянин лег рядом.
— Ты вовремя, один я тут ни черта... Гляди: спустишься на ту сторону и зайдешь от леса, напротив, понял? Надо погнать их на меня, а я уж потолкую!