Он сунул в карман ключи от компрессорной и от заправочной станции лодочных моторов — этим простым жестом работа морской станции как таковой останавливалась. Он сказал Зайцеву сильно действующие на психику слова и ушел в свою каюту писать рапорт директору института, тщательно обдумывая формулировки.
Тугарину Санька не доверял. По его убеждению, начальник никогда не может позволить себе то, что не позволяет другим. А он после страстных призывов хранить богатства бухты сам порой использовал оберегаемых гребешков или крабов вовсе не для науки. То, что добыча шла на угощение нужных людей, значения уже не имело. К тому же Тугарин уговаривал Носова в свое время подождать с водолазкой, вместо того чтобы развернуть дело по-настоящему.
Нет, теперь Носов написал директору и отправился в город, в институт. Это была последняя, решающая схватка Носова за свою идею. Никто не знал, как трудно ему, как неловко болтаться с рапортом в руках по приемным, на глазах у множества ученых мужей, которые становились здесь озабоченнее и недоступнее, чем на Рыцаре.
Директора к тому же не было, и Носов, совсем понурый, зашел к заместителю, молодому н подвижному доктору наук. Тот прочитал рапорт, важно раскурил трубку и вдруг, заметил Санька, стал очень похож на Князева. Только без бороды.
— Что ж, я тебя очень хорошо понимаю. Но аквариальная — основа станции, не забывай, в этом весь ваш смысл... Потом, пойми, нельзя строить водолазку на берегу, когда только начали оборудовать для этой цели шхуну!
— На кой она нужна, я говорил Зайцеву! — сердился Носов. — Теснота там, не развернешься. Воды нет, канализации, все разобрано — кто это сделает? Северянин? не смешите!
— Тугарин об этом знает?
— Что он решит, Тугарин! Князевский ставленник... Я потому к вам и пришел, я знаю, кто что может.
— Ты это свое знание не слишком демонстрируй, ладно? — Замдиректора улыбнулся Санькиной осведомленности. — Тугарину и так нелегко... А что Зайцев на это?
— С ним сами беседуйте, — отрезал Носов.
— Ты не заводись, ты понять попробуй. И тебе лучше, и делу. Вот ты молчал, а мысль-то дельная. Но что можно предпринять?.. Переоборудование шхуны уже начато...
— Пусть работают! — оживился Санька. — Шхуна не пропадет, мастерские сделаем, склады, жилье. Лаборатории, как Тампер хочет... А водолазку все равно надо строить.
— Хорошо, мы это вынесем на совет.
С уходом Носова замдиректора задумался. То, что побудило Носова прийти, было ясно: лучше строить свое в ущерб чужому, чем наоборот. Логика железная. Интересно другое, и вспомнить об этом следовало бы чуточку раньше. Ведь изначально, когда родилась мысль строить аквариальную на станции, директор института вовсе не бил в ладоши и не кричал «ура». Ясно, он просто не хотел лишней мороки, дело-то новое. Но в чем-то он был прав: марикультура — прежде всего дело промысловиков. Пусть бы, в самом деле, строил комбинат, а наука помогала изо всех сил и со всем азартом, свойственным неутомимой компании энтузиастов.
Однако азарт в то время сработал иначе. Слишком отчаянно верили эти ребята в свои силы, когда все-таки затеяли аквариальное хозяйство. Идея оказалась настолько заразительна, что затмила доводы скептиков.
А доводы были и остаются, и сейчас самое время вспомнить о них, чтобы найти средства на серьезное водолазное хозяйство.
Чем больше размышлял над рапортом Носова замдиректора, тем тверже понимал: необходимо действовать. И лучше до приезда шефа. Вопрос сложный, связан с солидным капиталовложением, требует четкой позиции и оперативной реакции на события. В то же время — как изящно он решается! Изящно и просто, этого директор не сможет не отметить. А именно такой самостоятельный ход сейчас необходим, чтобы закрепиться в новом кресле зама, обрести доверие.
И всего-то дел: убедить Тугарина в необходимости заморозить на время аквариальную, любыми путями срочно подновить старый проект водолазки и, не откладывая, начать нулевой цикл...
Приняв решение, замдиректора вызвал шофера, подписал приказ о собственной командировке на один день, и серая «Волга» легла курсом на Рыцарь.
На станции замдиректора прошел длинным коридором в конец лабораторного корпуса, где всегда была распахнута дверь с табличкой: «Лаборатория биологической коррозии. Г. Тугарин». После того как Герман Александрович забрал своих ребят из Князевграда, у него снова стало тесно. Что ж, значит, он не зря старался с плавкраном. На шхуне у Тампер, которая может простоять на берегу сколько угодно, он разместится уверенно. И будет знать, что не принимал ни от кого подачки.