Он, конечно, разбрасывался, сам остро переживал это, но не видел рядом надежных рук, чтобы переложить хотя бы одно свое дело с надеждой на его успех. И ведь ничего не бросишь, все надо. В старой аквариальной эксперименты на всю катушку, ни одной ванны свободной, ни единого микроскопа. И попробуй не обеспечь круглосуточную работу насоса или компрессора — заклюют москвичи или свердловчане, забьют томами своих недописанных диссертаций, которым, видите ли, так и суждено остаться незавершенными по его, Коли Соловьева, вине.
Им, гостям Рыцаря, нет дела, что единственный толковый слесарь у Коли уехал в совхоз собирать картошку, и тем, кто его посылал, тоже нет дела до тонкостей гидробиологического режима, в котором должна вызревать и развиваться икра морских ежей — уникальный объект для эмбриологов и цитологов. Никому нет дела, что больше Коле посылать некого, одни ведь женщины в лаборатории, да все с детьми. А он сам разрывается между старой аквариальной, где делается наука, и новой, где тянутся трубы, между пирсом, который упорно размывает волной, и своим кабинетом, где ждет продолжения начатая дипломная работа и лежат раскрытые учебники к госэкзамену.
Когда? Где взять время?
Друзья его не забывали, о нет! Князев ходил по Колиному хозяйству день, два, попыхивал трубкой и наконец заявил:
— А ты здорово вырос, Кольша. Иди ко мне, ну их всех... Гостей к чертям выгоним, у меня своих задач хватит по мидиям. Слесарей дам, золотые руки, строителей, материалы. Будет время на диплом.
Потом приходила Тампер и тоже ворковала что-то напористое и тягостное для Коли. И Тугарин добрался со своими обещаниями златых гор, при условии, конечно, что он будет иметь аквариальную под своим крылышком...
Надоели до чертиков. Даже Зайцев, главная опора, частенько заходит лишь высказать мнение. То не так да это не эдак. Сделал бы сам проекты на тот же пирс, на разводку труб, и никаких тебе мнений...
Один Покровский не требовал ничего. Только, когда под напором обстоятельств Коля приходил вдруг к простой мысли: «Диплом. А зачем он? Работы хватит и без него...» — Михаил Сергеевич настаивал:
— Штурм пройдет, Николай, аквариальная заработает. А ты — кем станешь при ней? На обслуге? Тебе ведь этого мало. От науки не уйдешь, так бейся за нее!
И Коля бился — с неполадками, с чужой ленью, с нежеланием знать и нести ответственность. В ваннах всегда кто-то не хотел нереститься, кто-то выживать, кто-то требовал себе компании, не желая разделять ванну с себе подобными. Кто-то напротив не мог вынести искусственно навязанного ему соседства. И все это надо было учесть, систематизировать и не забыть использовать в дальнейшем. Покоя в аквариальной не знал никто.
Разные легенды ходили на Рыцаре об острове Малькольма! Рассказывали о невиданных птичьих базарах, о лесах, где нельзя пройти и десяти шагов, не встретив ядовитую змею. Многие своими глазами видели ягоды шиповника размером с небольшое яблоко, тяжелые белые грибы, каждый на полведра, раковины гребешка, способные накрыть целиком глубокую обеденную тарелку. Все эти чудеса привозили с заповедного острова.
И побывать на его берегах считал своим долгом каждый гость Рыцаря.
Дело осложнялось тем, что попасть на остров без научной цели было трудно. А вывезти оттуда хотя бы одну ягоду или ракушку означало сразу попасть в число браконьеров, самых презренных людей на этих берегах.
Тем не менее людям, поднаторевшим на взаимовыгодном сосуществовании с наукой, ничего не стоило любую задачу придумать.
Тут уж ничего поделать было нельзя. Какие-то лазейки для слишком предприимчивых приходилось оставлять, и Борис Зайцев делал это, «скрипя сердцем», как говорил он сам.
— Два-три здоровых водолаза способны за несколько дней работы целиком уничтожить колонию. Несколько лабораторий предпринимают титанические усилия, чтобы изучить особенности колонии, причины такого роста гребешка и потом вести направленную селекцию. Какие перспективы! А это надо успеть, пока колония сама по себе не погибла. Да, да, она уже сошла ниже критической численности и, в сущности, обречена.
Для Северянина это было полной неожиданностью.
— Значит, на остров нельзя пускать вообще никого! Или ездить самим и следить на месте. Кстати, ты едешь завтра? У тебя запланирован катер.
— Не могу, я остался за Тугарина. — Борис Петрович помолчал, потом поднял взгляд на Владимира, будто видел его впервые: — Ты хотел бы на остров? Отлично, будешь на катере старшим. Но обязательно вечером обойди завлабов, кому что надо. Ходим туда редко, пусть думают. Инструктаж получишь утром.
Ага, включился, подумал Северянин с удовлетворением. Если остался за начальника станции, лучшей возможности развернуться у него не будет. Да и экспедиция на остров — дело тонкое. Обойдется все — значит, Зайцев, как начальник станции, сможет записать в свой актив солидный плюс.