— Это вам, срочно! — выпалил он и тут же, расслабившись от долгого напряжения задачи, снял широкую кепку с совершенно вспотевшей головы. — Юрий Леонидович никак не мог ехать сам и очень надеялся...
«Б. П.! — так начиналась записка, и Зайцев сразу подумал, что неспроста именно так. Спешка или неприятное известие? — Этим людям решать, быть станции подлинно научной или превратиться в придаток индустрии. Они будут подавать представление в Президиум. Убедительно прошу проникнуться! Поскольку ни я, ни Тугарин сопроводить их не можем, надеюсь, ты сумеешь обеспечить первоклассный прием. Свози на острова, покорми чем знаешь, повози по берегам — на свое усмотрение. Понимая твое стремление ограничить фундаментальные исследования в угоду задачам марикультуры (сам требовал, признаю!), прошу все же дать комиссии понять, что станция многомерна, что мы не только питаем практическую экономику, но и углубляем общее познание проблем океана. Подключи Князева, Покровского. Хорошо бы показать им кого-то из рыбников, из тех, кому ты очень нужен, — думай! И помни: они — живые люди, и ничто человеческое...»
— Хм, — сказал Борис Петрович, что означало крайнее напряжение мысли. По этой же причине, перечитав записку, он задумчиво вгляделся в облупленный борт своей шхуны, не замечая, что за его спиной по обе стороны буквально съедают директорский текст любопытными взорами шофер и Слава Дружков.
Гости выбрались из машины и, оказавшись группой из двух мужчин и одной женщины, миниатюрной и решительной, масштабно оглядывали окрестные сопки. Кроме острова, парящего на горизонте в белесой дымке, их явно заинтересовал только катер, наполненный людьми.
Высокий человек в сером костюме, по солидности манер старший в комиссии, приблизился к Зайцеву, вежливо снял темные очки и начал прямо, без подходов, демонстрируя достаточное предварительное знакомство со станционной жизнью.
— Здравствуйте; возможно, мы не ко времени, но Юрий Леонидович...
— Что вы, сейчас все устроим, — так же вежливо перебил Зайцев. — Дело привычное. Слава, распорядись с гостиницей.
Дружков отчего-то замялся, виновато поглядел на председателя комиссии.
— Вы катер, случайно, не на остров Малькольма отправляете? — впрямую спросил тот.
— Катер выполняет исследовательский рейс по обширной программе, — напряженно ответил Борис Петрович. — Наш завхоз вас проводит и все покажет. Извините, я должен тут еще распорядиться, позже подойду, потолкуем, чего бы вы хотели.
— Именно об этом я и говорю! — уверенно подхватил гость. — Мы должны поехать на остров, Юрий Леонидович сказал, вы непременно это организуете. Видите, и катер готов, как удачно! — Он обернулся к своим спутникам: — Давайте, товарищи, не будем задерживать людей!
С энергичной помощью шофера они извлекли из багажника живописные вместительные сумки с торчащими наружу кончиками ласт и рукоятками ракеток, понесли все на катер. Зайцев шагнул было наперерез, но Слава Дружков вцепился в его рукав и зашипел на ухо:
— Ты че, Борька, это самое, спятил? Ты не видишь, кто они? Станцию ж погубишь, им слово сказать, и ни хрена у нас тут не будет! Да гости же!
Северянин, прочитав директорскую записку, растерялся. Он старший в рейсе, как же быть с этими уверенными в своих правах москвичами?
Пустить их на остров, значит позволить им все. Не станешь ведь ходить следом и напоминать: это не сорви, это не ешь, сюда не ступай, тут не кричи, там не ныряй. Резерват!
Впрочем, думать было уже поздно: гости устроились на скамье на палубе катера, закурили, засыпали всех вопросами, спешно проверяли импортные фотоаппараты.
— А то поехали, — только и сказал Северянин Зайцеву. — Один за всеми не услежу, работать будет некогда. И поговоришь заодно, кто такие, какая цель, — давно ведь их ждем!
Зайцев машинально крутил на мегафоне какой-то винт. Наконец он снова высмотрел Дружкова, теперь уже среди отъезжающих счастливчиков.
— Дружков!
Встревоженный Слава пустился в оправдания:
— Да я ж не могу их оставить, раз ты, это самое, не хочешь. Директору как после объяснить, ну?
— Слава, ты останешься, — сказал Борис Петрович твердо. — К вечеру доставишь мне директора рыбокомбината и его зама по морскому хозяйству, он же заведует гребешковой фермой. Где хочешь достань! И пусть обязательно подготовят соображения по нашей программе, им Тугарин проект отвозил. Все. В двадцать часов в гостинице. И ни слова Князеву или Тампер, слышишь?
Слава понуро кивнул. Он на начальство имел чутье, и жизнь его пустела, когда между ним и начальством оказывался кто-то еще со своими идеями, не очень понятными Дружкову.
Борис Петрович скинул с кнехта последний конец, махнул капитану рукой и как-то незаметно, будто ему все равно, остался в миг отхода на привальном брусе катера, глядя на пирс, в сутулую спину уходящего Дружкова. Он видел, как Слава сел в «Волгу», сказал что-то шоферу, расправив при этом плечи. Машина умчалась, и лишь тогда Зайцев позволил себе перебраться через фальшборт на носовую палубу, где расположились табором свердловчане и куда примостилась высокая комиссия. А на корме рядом с Бариновым Владимир увидел дядю Колю, тщательно бритого, с тонкими щегольскими усиками — будто на праздник собрался.