Зайцев сошел на песок, протянул руку Наташе.
— Вот и кончилась наша ночь... Устала?
Наташа неопределенно мотнула головой, и волосы, соскользнув с плеч, закрыли лицо.
— К Сандлеру не пойдете?
— Нет. Пусть завтра заглянет, передай... Последние дни тебе остались.
Наташа помолчала, глядя в сторону.
— Да... Может быть. Адрес не потеряли?
— Твой? Адрес лежит, что ему... Хоть на День моря останься? — Зайцев не узнал своего голоса.
— Не знаю, как наши. Я — останусь.
На шхуне Бориса Петровича встретила диспетчер Оля.
— Ждет в аквариальной Тугарин, просил позвать, когда придете.
В сущности, он мог спокойно идти домой, Северянин поди заждался. Но чего так срочно ждет Герман? Жаль, мало удавалось поговорить с ним наедине где-нибудь у камина, когда человек настраивается на масштаб, отходит от суетной мелочи. Жаль. Так ведь и неясно, чем дорого ему руководство станцией, и дорого ли вообще...
Он включил селектор, но на плитке за его спиной в это время зашумел чайник. Зайцев спустя секунду недоумения — не включал ведь! — с благодарностью вспомнил ушедшую Олю.
Наташа... Она еще побудет. А потом все равно уедет домой — к маме, к шумной студенческой жизни, которая быстро сотрет все из памяти. Может быть, ей будет жаль уезжать. Наверняка — жаль. И, может быть, не только из-за моря, маячного колокола и острова Малькольма... Но вряд ли родилась еще девчонка, способная, как в свое время сам Зайцев, зачеркнуть все, что было раньше, и остаться с новыми друзьями, с теми, кто смог за короткие месяцы приморского лета затмить всю предыдущую жизнь.
Да и что смог бы предложить ей Зайцев, случись то, о чем он тайно мечтает в последнее время и что, показалось ему, началось минувшей ночью? Какую-то вязкую невезучесть в быту при полном отсутствии самого быта?.. Негусто. А еще двенадцать лет разницы — ого-го!
Борис Петрович всыпал в стакан две ложки заварки и залил фыркающим кипятком. Есть ему не хотелось, только слипались веки и чуть гудело в голове. Однако чай — это все-таки чай.
Он отпил глоток и подумал, что разговаривать с Тугариным сейчас просто не в силах. Лучше и не начинать — добраться бы до дома, до своей палатки.
Неожиданно в каюту ворвался Коля Соловьев — шумный, взволнованный, как будто он хотел объявить о прибытии марсиан, не меньше. Но, как ни странно, в его жизни случилось нечто еще более неожиданное.
— Они нерестятся! — выпалил Коля, схватил со стола стакан чаю и выпил залпом, как квас.
— Кто? — спросил Борис Петрович, тщетно ожидая, что Коля захлебнется кипятком.
— Ежи! Второй раз в этом году. Это же наша чистая линия — помнишь, мы отбирали самых стойких и быстрых в развитии?
— Смотри личинок не загуби, — сказал Зайцев, раздирая веки. — Девчата могут, заболтаются, воду не сменят. Или сольют к черту вместе с водой...
— Сделаем, не бойся. Человек рядом стоит, ни на шаг... Нет, ну здорово! — Коля сел на какую-то фанерку, больше было не на что, но фанерка сломалась, и Коля оказался на полу. Однако это ничуть не смутило его.
Зайцев поднял фанерку, лежащие рядом дощечки, что-то проговорил про слонов в посудных лавках. Но Коля не слышал. Он просто ничего не заметил.
— Я думал, опять не выйдет. Теперь, знаешь, думаю и третий нерест до зимы получить. На комбинате обалдеют! Представляешь, если поставить нашу технологию на поток, сколько икры можно получать?.. Так ты идешь смотреть? — настойчиво спросил он.
— Обязательно. Чаю вот выпью.
Но не успел Зайцев бросить сахар во вновь заваренный стакан, как увидел Тугарина, входившего в низкую дверь каюты.
— Ты пей, я и так тебе все скажу, — предупредил Герман Александрович и оседлал внесенный из диспетчерской стул. — Хорошо, что вы оба здесь. Вчера был на станции замдиректора, мы тут обсуждали... Он хотел сам сказать, но... В общем, он предложил немного сократиться с новой аквариальной. Не можем мы всех строителей на один объект ставить, никак!
— Не понял. — Зайцев снова расклеил неподатливые веки, отпил еще чаю. — Ты сказал — сократиться? Замдиректора? — Он с силой потер виски, немного овладел собой. — Ну? Не ставь всех, ставь некоторых.
— А теперь и вообще не можем. Нам здорово влетит, другие-то объекты заморожены. Короче, до ноября...
— До ноября! Это, считай, год пропал! А у них в лаборатории только пошла работа, ты знаешь об этом? — Зайцев кивнул на Колю. — Хорошо, оставь одного спеца, я своих людей буду выделять, так, что ли? Задыхаемся мы в старой аквариальной. Такие эксперименты по ведущей тематике — и побоку?
— Подожди, дай сказать, — мотнул головой Тугарин. — Как будто у меня по аквариальной нет своей темы... А водолазку все равно надо строить. Капитально, на берегу, не то что какая-то шхуна.