— Интере-есно, — протянул Соловьев. Его лицо, бледное и худое, стало совсем голубым, явственнее обозначились лиловые круги под глазами — следы бессонной ночи.
Упреждая новые возражения Зайцева, Герман Александрович добавил:
— Шхуну делайте, пригодится. И аквариальная никуда не уйдет.
— Деньги уйдут! А они мне крови стоили! Послушай, Герман Саныч, я тебя не пойму. Ты как... марионетка, черт подери, нельзя так! Не знаешь, кто следующий тебя станет дергать и в какую сторону... Хорошо: станция тебе не нужна — это понятно. А лаборатория? Или ты решил в пасечники? Так, что ли? Хочешь, позвоним сейчас в Москву Юрию Леонидовичу! И он тебе скажет: я вас понимаю, Герман Александрович, но поймите и вы меня. Что за этим последует для тебя, объяснять, надеюсь, не нужно. Лучше всего писать по собственному желанию, жизни все равно не будет. Когда директор должен нас понимать — это конец. Или — ты думаешь — никакой комиссии не было и станция вот так будет вечно существовать — на гостях, на подачках, на одной пробивной силе Славы Дружкова и князевских идеях? Увы, Герман Александрии, за нее надо драться... Может, давай я сразу приму у тебя дела и начну наводить порядок, так, что ли?
— Опять спешишь, — с усталым укором произнес Тугарин. — Я тебе сказал свое мнение, которое совпало с мнением руководства. Да, я про водолазку. Ее нужно строить, и, если помнишь, Носов об этом давно...
— Во-от оно что! — Борис Петрович облегченно улыбнулся. — Так это Саня! Ну молодец! Ну достоин восхищения. Как это без него никто не мог подумать о водолазке? За что только инженеры у нас деньги получают? Носов — это голова! Может, мы его изберем начальником станции? Он же стратег, он тут дворцы построит!
— Прекрати. — Тугарин хранил спокойствие. — Носову, как водолазу, и думать положено прежде всего о водолазке. Зато мы с тобой тут сидим, чтобы думать о станции, о ее перспективе и обо всем на свете сразу. А мы начали думать только об аквариальной. Мы боги, все за всех знаем! Марикультура — значит аквариальная, так мы решили и прем с этой идеей всюду. А кто сказал, что без аквариальной нельзя, если уж на то пошло?
— Процесс развития технологии, Герман, вещь объективная. Весь мир идет этим путем, и у меня нет оснований не доверять коллегам. Японцы этим занимались, когда нас на свете не было! Что-то они, наверное, поняли.
— Зарубежный опыт, еще бы! А ты попробуй своим путем. Это труднее, конечно, но если надо?
— Своим путем, Герман, наша наука уже ходила в свое время. По генетике прошлась, по кибернетике. То-то! Наука — дело общечеловеческое, ибо мир един, только люди делят его границами в силу своего несовершенства. Ученый же должен видеть вперед!
— Красивые слова, Борис! А все-таки тебе аквариальная нужна как очередной памятник, — снижая разговор, сказал Тугарин. — Зато мы там сможем ставить эксперименты, каких раньше не замышляли. Пойми, я вовсе не враг твоих идей, и постарайся слушать. Пока еще мои полномочия у меня. Например, про деньги, о которых ты так волнуешься. Никуда они не денутся. Во-первых, на одной аквариальной ты все не освоишь. Сезон кончится, кто останется на стройке? Пять человек, ничто. А водолазка даст размах, я открою подряд в стройуправлении, придет техника. Освоим эту сумму — на будущий год получим больше.
— Мелко все это, мелко, — бормотал Зайцев.
— Что? Подожди, я еще одну новость тебе не сказал. Институт закупил подводный аппарат, к зиме должны получить. Под твою опеку. Соображай: не просто водолазка, а комплексная база подводных работ. Это штаты, средства, материалы — сможешь маневрировать...
— Что за аппарат, название? — Зайцев оживился.
— Кажется, «Шельф»... Не уверен. Но — автономный, экипаж три человека, глубина пятьсот... Впрочем, я не разбираюсь в этом.
— Это кое-что!
— Я же говорю — не спеши. Машина солидная, будем строить большую базу. Готовь людей на курсы гидронавтов — ну, директор скажет.
Борис Петрович пощипал бородку и чуть улыбнулся. Бедный Тугарин даже не подозревает, как здорово это впишется в новую программу научно-производственного объединения по марикультуре. Вовремя же он явился со своим «свертыванием» аквариальной! Нет, он, конечно, не стратег. За минутным веянием теряет перспективу. Тем лучше, что пока не открыл ему свою идею. До осени надо подождать, хорошенько продумать структуру, как раз к совету станции, когда станут известны и выводы комиссии...
Соловьев хотел выйти вслед за Тугариным, но остановился у порога.
— Купили тебя, говоришь, — сказал он растерянно. — Ну смотри, начальник. Двух зайцев не удержишь. Да, я понимаю...