— У Болеслава с Кунигундой тоже нет и не будет детей, — заметил странник. — И они не ропщут. Твой брат и его жена дали обет целомудрия. Они сознательно не предаются плотским утехам, дни и ночи проводя в душеспасительных молитвах.
— Грешна я, святой отец, — вздохнула княжна. — И слишком люблю Вацлава. Не по мне такой подвиг духовный. Ребенка я хочу. И Вацлав — чую — скоро о том заговорит.
— А твой муж? Любит ли он тебя?
Она всхлипнула:
— Пока — да. Что будет дальше, когда откроется моя женская немощь, — не знаю.
— Любая немощь — не что иное, как наказание за грехи наши, дочь моя, — вкрадчиво заметил отец Бенедикт. — И не одну тебя постигла такая кара.
Аделаида покорно склонила голову:
— То мне ведомо, святой отец. Вон — живой пример перед глазами. Ядвига — подруга моя и сестра названная — в прошлом великая распутница и грешница — тоже бездетна. По доброй ли воле или из-за кары Божьей — не знаю. Но рыцарь ее, пан Освальд, и не желает иметь наследника, покуда не вернет себе взгужевежевскую вотчину или не обретет новую. Да и сама Ядвига не шибко убивается. Но у нас-то с Вацлавом все иначе. Ужель я так сильно прогневила Господа, что…
Рыдания, душившие Агделайду Краковскую, не дали ей договорить. Паломник задумался. Но думал он недолго:
— Может, не твоя в том вина? Может, Господь не желает одаривать наследником твоего мужа? Расскажи, что он за человек? По пути сюда я многое слышал о нем. И, знаешь, некоторые вещи заставили меня насторожиться. Поговаривают, будто Вацлав колдовством и магией привлек под знамена новгородского князя нечистую силу и, якобы, потому русичи разбили ливонских рыцарей на Чудском озере.
Аделаида гневно сверкнула очами:
— Поклеп! Напраслина! Вацлав не имеет ничего общего с нечистым. Это ливонцы фон Грюнингена заключили союз с воинами изломанного креста, лживо именовавших себя небесным воинством.
— Но говорят…
— Мало ли что говорят! Я знаю Вацлава лучше, чем кто-либо другой. Два года назад, после разгрома немцев на озере Чудском, он мне поведал свою историю от начала до конца. Истинную историю, которую прежде от всех скрывал…
Монах прищурился.
— И что же это за история, дочь моя?
Голос паломника прозвучал бесстрастно, холодно и отстраненно. Княжна, спохватившись, прикрыла рот ладошкой:
— Я… я не могу говорить об этом. Вацлав просил. Я дала слово…
Пилигрим давил тяжелым взглядом:
— И все-таки… Если ты испрашиваешь моего совета и если ты, действительно, желаешь докопаться до сути своей беды, я должен хотя бы в общих чертах знать, каков человек, от которого ты ждешь и не можешь дождаться ребенка?
— Он … — Слова Аделаиде давались с трудом. — Он из другого мира… Мира ненаступивших времен… В это трудно поверить и еще труднее понять, но… Ох, нет, простите, святой отец. Я не могу. Это невероятная история. Но в ней нет ничего предосудительного. Это сокровенная тайна моего супруга. Поговорите лучше с ним… Если он сочтет нужным, пусть откроет ее сам. Знаете, я уговорю Вацлава рассказать вам обо всем. Или нет, лучше попрошу, чтобы он позволил мне…
— Не стоит, дочь моя, — покачал головой латинянин. — Этого делать не нужно. Сейчас важно другое: ты уверена, что знаешь о своем муже все? И знаешь истину?
— Да, святой отец. Мы давно не скрываем друг от друга ничего. То есть… — она всхлипнула, положив руку на живот. — То есть почти ничего.
Отец Бенедикт кивнул:
— Что ж, я верю тебе, дочь моя. Если в тайне Вацлава нет греха, тогда нужно искать иную причину твоих несчастий. В каком браке вы живете?
Княжна опустила глаза. Княжна рассказала…
Глава 12
— Вот и ответ на твой вопрос, Агделайда. — Монах смотрел прямо, жестко, неумолимо. — Служитель божий венчал вас под страхом смерти не в храме святом, как положено, а средь глухих куявских лесов. Это грех, ибо ваша разбойная свадьба не угодна Господу. В том грехе часть вины лежит на брате моем, коего вы силой принудили творить обряд, но ваша вина неизмеримо больше. А более всего виновата ты. Потому и покарал тебя Господь, не дав детей и радости материнства.
— Каюсь, святой отец. Но что же нам теперь делать? Венчаться с Вацлавом снова? Я знаю — он не откажет. Ради меня он согласится венчаться хоть в православном, хоть в католическом храме. Ну, я так думаю…
— Дважды под один венец не ходят, — насупил брови странник. Голос его звучал все так же сурово. — А ты уже слишком погрязла в грехе и блуде. Ты испрашивала у меня совета, Агделайда Краковская, дочь Лешко Белого? Так вот тебе мой совет: замаливай, пока не поздно, свои и мужнины грехи в монастырской обители. Коли хочешь, я сам проведу тебя к сестрам, которые…