— Ну и страху же я набрался! Думал, конец. Ты не мог рявкнуть потише, Урсу?
— Урсу! — обрадовалась девушка в белом. — Как же тебе удалось найти нас?
— Я продырявил такую толстую стену, что боюсь, как бы не рухнул весь замок…
— А как ты открыл этот вход? — спросил Виктор.
— Какой вход?
— Которым ты сюда пробрался. Не через стену же ты шел!
— Чертов люк.
— Ты что, тоже провалился?
— Ясно. Так же, как и вы! Тик в руках этих типов. А мы — заживо погребены… Что с остальными — не знаю… Тоже, наверное, попали в переделку. Может, эти стальные рыцари напали на них. Или какой-нибудь янычар или татарский воин.
Виктору эти шутки показались немного натянутыми, особенно когда он увидел лицо и руки силача, красные от кирпичной пыли и крови.
— Скажи наконец правду, Урсу. Ты открыл какой-нибудь путь спасения? Тогда бросай скорее веревку, а то мы тут совсем продрогли…
— А разве веревка вас согреет? — снова пошутил Урсу. — Ладно, это я так, на всякий случай… Сейчас-то как раз у меня при себе нет веревки.
— Проторчал бы ты, как мы, в этой яме! — жалобно произнесла Лаура.
— Да, вам не позавидуешь. Я не так уж долго тут возился. Просверлил стены замка — только и всего! А не то гнить бы здесь нашим косточкам…
— Так ты все же что-то придумал? — настаивал Виктор.
— Да, притом уже здесь, у вас. Но сперва мне надо спуститься.
Оказавшись на полу, Урсу тут же зажег фонарь и растянулся на каменных плитах.
— Что с тобой? — испугался Виктор.
— Силушек моих нет! Умаялся, ног под собой не чую. Я же говорю тебе, что просверлил целую стену!
— А где ты увидел выход? — спросила Лаура.
— Вон там. — Урсу осветил верхний люк, через который провалились Виктор и Лаура. — Надо малость нажать на люк, и мы свободны.
— А кто же это сделает? — удивилась девушка.
— Я думаю, тот, кто спрашивает, — весело ответил Урсу. — Устроим пирамиду. Я — внизу, Виктор посередине, а ваша милость… на самом верху. Дайте только немного отдышаться.
В противоположном крыле замка с наступлением рассвета снова начались лихорадочные поиски. Трое мужчин перевернули вверх дном все, что только было в зале. Обшарили все закоулки, даже такие, где не только шестьдесят — полмонеты и то не уместилось бы. Но они так ничего и не нашли. Тогда они снова стали выстукивать стены (вдруг паренек обнаружил неведомый им тайник?), но тщетно: стены были холодны и немы. Всю ночь они освещали фонарями трещины, углы, содержимое чемоданов и рюкзаков, ботинок, консервных банок, даже цепь на колонне, — безрезультатно.
— Куда же он мог их, чертов сын, запрятать? — вышел из себя старшой. — Какая малявка, воришка, а смеется над нами!
— Остается одно объяснение: он бросил их внутрь колонны.
Человек со шрамом гневно взглянул на своего тощего помощника, но сдержался:
— Я же говорил вам, чтоб бросить их туда, он должен был сперва открыть потайную дверь. А чтобы открыть ее, внутри колонны должен находиться человек… Если он и явился туда, так для того, чтобы спасти этого негодника. И думается, куда легче было перенести монеты в кармане, чем бросать их туда.
— Но все же…
— Монеты здесь, в этом помещении! — уверенно проговорил старшой. — Этот курносый паренек — отпрыск либо самого ловкого карманщика, либо знаменитого фокусника. Сколько времени нас не было здесь в первый раз?
— Три минуты точно! — сообщил хилый.
— За эти три минуты он успел упрятать монеты. Потрясающе! Попробуем поставить себя на его место. Куда он мог их засунуть за эти три минуты?
— А я предлагаю привести его сюда! — осмелился толстяк. — Припугнуть его хорошенько, язык у него и развяжется.
Человек со шрамом презрительным жестом отверг предложение своего помощника.
Сон никак не шел к Тику, спать ему не хотелось. Он лежал и думал: где он раньше видел человека со шрамом? Это хмурое выражение лица, могучее телосложение и даже басовитый голос почему-то были ему знакомы. Конечно же, он где-то видел его, причем совсем недавно… Но как Тик ни старался, ему никак не удавалось вспомнить. Так где же? Где?
Вдруг он вздрогнул от неожиданной догадки: в этой комнате томилась девушка в белом. Это ее кот, она его гладила, а теперь он мурлычет у его ног. Она любовалась бликами на белом и молчаливом мраморе. Тику начинало казаться, что он в сказочной темнице. Он взял на руки кота и стал гладить его, продолжая думать о девушке в белом …