31 августа 1817 года, трехтысячный отряд Мануэля Карлоса сделал вылазку в лагерь северной колониальной армии. В результате саботажа один обоз провианта был уничтожен. Тем самым цель бунтовщиков была сделана - они привлекли на себе внимание цепных псов Хуана Батисты.
Сам Хуан Батиста пользовался дурной славой среди своих же подчиненных - жестокий прагматик и ярый карлист, половина солдат северной колониальной армии были выходцами из местных племен Южной Америки, поэтому его ненавидели и боялись. Но были и те кто боготворил его - около 20 процента солдат северной армии были выходцами из карлистских гнезд.
Дисциплину в своей армии Батиста поддерживал с помощью физических наказаний и суровых расправ. Эффект же получался обратный - и без того истощенная и забродившая армия стала разлагаться: неуставные отношения между испанцами и аборигенами, самоуправство высших чинов-карлистов, случаи дезертирства и моменты братания с революционерами. К тому моменту, когда испанцы оказались на хвосте отряда Мануэля, северная колониальная армия Хуана Батисты сократилась почти на три бригады (до 7 тысячи умерших и около тысячи дезертиров). Капитан Хуан же закрывал глаза на страдания подчиненных и категорически плевал на потери - он надеялся на поддержку 6 тысячного отряда карабинеров.
И вот в Западной Колумбии, 20 сентября 1817 года произошло Сражение при Тунхе.
Генерал Мануэль Карлос располагая войском в 3400 человек, пересек проход Писба и атаковал трехсот испанских карабинеров. В ходе небольшой перестрелки испанцы отступили до реки Бояка, где сконцентрировались уже подошедшие силы Батисты.
Мануэль располагая силами в 2500 бойцов, 21 сентября атаковал передовой отряд северной колониальной армии, задействовав всю огневую мощь и сталь революционеров. Натиск мятежников решился дуэлью между командиром испанской пехоты и Мануэлем - генерал революции заколол кастильского дьявола и вдохновленные этим, революционеры начали было теснить испанцев, но тут в тыл зашла Мадридская Кавалерия возглавляемая жестоким карлистом и одним махом опрокинула силы революционеров. Больше всех свирепствовал Хуан Батиста - он резал и колол все вокруг, давя и сметая бунтовщиков на своем коне.
Отряд мятежников был наголову разбит - около 2000 убитых, тридцать вместе с Мануэлем попали в плен, где и были вскоре расстреляны.
Несмотря на победу, силы испанских роялистов были истощены и потрепаны. А Боливар, отступивший к Маракайбо, объединил всю революционную армию в один кулак, ожидая наступления сил испанских роялистов....
Тем временем на юге Атакама и Араукании, солдаты Рафаэля полностью разбили остатки андской армии и захватили весь регион.
Рафаэль же находился все это время в Сантьяго, откуда командовал и координировал действия, дабы навести порядок в регионе - бандитизм и мародерство захлестнули чилийские провинции, многие поселения были разорены, головной были горные банды и индейцы, которые грабили продовольственные склады, амбары и обозы.
К Рафаэлю то и дело приходили целыми стопами письма и жалобы на мародерство, дезертирство и насилие со стороны испанской армии. Рыцарь Сантьяго ждал капитуляции чилийцев, ибо только мирное соглашение станет фундаментом порядка в регионе. И это свершилось, в январе 1818 года, когда Рамон Фрейре Серрано, чилийский верховный директор и революционер Андской армии добровольно сдался и отрекся от диктаторских амбиций.
15 января 1818 года его под стражей доставили испанские карабинеры в Сантьяго, на допрос к Рафаэлю.
20 января 1818 года в доме собраний кабильдо был заключен и подписан Сантьягский Договор -
Республика Чили как независимое государство
ликвидируется и остается в составе Испанской Империи.
Сам регион будет преобразован из генерал-капитанства
в вице-королевство.
Незаконные вооруженные банды должны сложить или будут
уничтожены силами правопорядка.
Затем Рамон Фрейре был осужден военным трибуналом и выслан в Мадрид для дальнейшего разбирательства.
Солдаты Рафаэля быстро и ловко спустили флаг революционеров Чили на главной площади города, и подняли знамя Испанской Короны (правда помятое и ободранное). Местные жители испуганно и разочаровано глядели на это зрелище из своих жилищ и домов, тихо вздыхая и что-то бормоча себе под нос.