С усмешкой на лице Твардовский очертил рукою в воздухе полукруг.
— Вот канцелярия чёрта Боруты, который назначен чрезвычайным посланником Люцифера в Польше. Позвольте, друзья, я вам представлю и остальных: чёрт Фарел — мастер по полётам на Лысую Гору, черти Диабелюс, Опес, Латавец, Одменец, Розват и Оркиус — специалист по клятвам, Хараб — одноглазый охотник, Стройнат, который подговаривает людей одеваться в роскошные одеяния; Кердос, Щебиот, Щмешек, Венсад; Козыра, который ведает карточными играми, и Коффель со своими четырьмя помощниками — он поставлен над всеми пьяницами..
Во время этой длинной речи Твардовского черти поочерёдно вставали, кланялись, а некоторые из них даже добродушно и глупо гоготали.
Ребята пришли в себя от охватившего их испуга и удивления, а Здись спросил:
— Значит, на пьяниц целых пять дьяволов приходится?
— А как же, а как же, — подтвердил Твардовский. — Коффель — предводитель, а с ним Гайдаж, Гала, Илелю и, Полелю… Одному Коффелю в Польше не управиться с делами. Работы и так по самые рожки… Верно?
Черти кивали головами, как марионетки в кукольном театре, но в разговор не вступали.
— Гей, кто там пишет цирограф?
Из-за конторки выскочил Оркиус, специалист по клятвам, и с огромным рулоном бумаги начал скакать от одного чёрта к другому. Черти задирали ноги, будто какие-нибудь важные персоны, и, обмакнув копыто в красные адские чернила, с размаху ставили ими буквы на чёрной бумаге. Шум и гам поднялся отчаянный. Когда Оркиус положил перед ребятами написанную бумагу, они вздохнули с облегчением: наконец-то воцарилась тишина. Ребята медленно разбирали вкривь и вкось напечатанные стихи-клятву:
Воспользовавшись тем, что утомлённые работой черти, посапывая, отдыхали, а Твардовский перебранивался из-за чего-то с Оркиусом, наши Рыцари Серебряного Щита устроили летучку.
— Если ничего не подпишем, то Клада нам не видать, — сказал Здись. — Я бы всё-таки рискнул…
— Отдать душу дьяволу — это ужасно. Да они ещё написали слово «душу» через «ю»… — сокрушалась Кристя.
— Вот это-то и хорошо. Видать, черти в орфографии не сильны, — прошептала Данка. — А соглашение, написанное с ошибками, силы не имеет, оно недействительно. И мы подпишемся под ним тоже с ошибками…
— Мне будет трудно, — вступил в разговор Андрей-ка. — Но если поможете, — напишу. А кто же за Азора распишется?
— Он сам. Приложим к бумаге его хвост, а он словно бы невзначай махнёт им — и всё замажет… Ты согласен, Азорка?
Пёс негромко заворчал и подал лапу в знак согласия. Черти по-прежнему сидели на своих местах, обмахиваясь кончиком хвоста, а Твардовский продолжал выпытывать у Оркиуса:
— Так, выходит, гусиных перьев у вас совсем уже нет?
— Только для подписи документов. А вообще, мы всё печатаем. У каждого на копыте вырезаны буквы, вот он ими и стукает по бумаге. Только несправедливо это… У Диабелюса, к примеру, «ъ» и «ы» — и он почти всегда отдыхает. А у меня — «а» и «о» — так я с ног сбиваюсь, столько работы.
— Позвольте, — вмешался Здись. — Мы вот тут в очереди стоим, ждём, чтобы поставить свои подписи. Скажите, пожалуйста, нужны какие-нибудь справки, удостоверения личности или и без них можно?
— Можно, можно… Дайте сюда перо! Живо… — Твардовский вдруг схватился за голову. — Я думал, что вас придётся околдовывать, уговаривать..
— Нет, нет! Нам поскорее нужен Клад. — Данка взяла у Оркиуса из косматой лапы перо и расписалась размашисто, немного наискось:
<илл. потеряна>
Андрейка переложил коробку с жуками в левую руку и, высунув кончик языка, аккуратно вывел печатными буквами:
<илл. потеряна>
Кристя вздохнула и поспешно нацарапала меленько-меленько:
<илл. потеряна>
не заметив, что проглотила одну букву.
— Ну, теперь ещё мы вдвоём, — Здись взял в руку перо и притянул Азора за ошейник.
Когда он уже написал своё имя, пёс заглянул ему через плечо, схватил зубами гусиное перо, и в подписи получился удивительный зигзаг, а потом — и клякса:
<илл. потеряна>
Чёрт выхватил цирограф и спрятал его за спину.
— Ещё Азор! — воскликнула Данка.