Когда она очнулась, сквозь щели в стенках гнезда уже просачивался малиново-золотистый свет. «Ну конечно, — забормотала Хромая Цапля, — сперва спать не дают, а потом не разбудят вовремя». Правда, претензия эта была несправедлива, потому что воздух кругом гудел от громкого, деревянного клёкота сотен цапель, а Хромая просто слишком крепко спала на старости лет.
Она высунула голову на длинной шее, увенчанную султаном седых перьев, и глянула вниз. Несмотря на то, что ветер угомонился, по озеру всё ещё мчались волны с пенистыми гребешками, трясли тростники у входа в Залив и, подталкивая друг друга, вбегали в него.
«Скверным будет утренний улов», — подумала Хромая Цапля и в эту минуту заметила, что по воде медленно, лениво плывёт большая лодка с треугольным парусом на носу. Лёгкое дуновение ветра несло её прямо в горловину Залива Цапли.
— Что это, читать, что ли, не умеют? — возмутилась Хромая. — Там ведь установлена таблица, на которой по-человечески написано, что вплывать в заповедник нельзя. Вот я им покажу!..
Она выскочила из гнезда, махнула раз-другой широкими крыльями и спланировала прямо на лодку, словно пикирующий бомбардировщик. Она с удивлением отметила, что на палубе, заваленной упавшим парусом, шестами бома и гафеля, никого не было. Цапля расправила слегка перья, обошла вокруг мачту. Наклонила голову влево, вправо, проверила правым глазом, хорошо ли видит левый, — и ещё раз убедилась: в лодке никого.
— Э-э, меня, старуху, не проведёшь, — сухо проклекотала она, повернулась и скользнула в прибрежные заросли. Окружённая густой листвой, прикрытая сверху пышным султаном из тростников, она почувствовала себя в полной безопасности. Хромая вспомнила с раздражением, как несколько лет назад притаившийся на лодке фотограф сделал без её разрешения снимок. И снял он её не в торжественной обстановке, а в тот момент, когда она жадно заглатывала рыбину. Хромая видела потом этот снимок в книге с большущими фотографиями, которую какие-то туристы рассматривали на берегу озера. Скандал!
— Нет, теперь-то уж я не позволю провести меня на рыбине, — бурчала себе под нос старая Цапля и одновременно вытягивала с любопытством длинную шею, чтобы рассмотреть, к какому месту прибило таинственную лодку.
Шелестящие тростники заслоняли залив, поэтому Цапля сделала несколько шагов, затем — ещё несколько и тут прямо возле своего клюва увидела красный плавник руля и кусок кормы с надписью: «Сарданапал».
Фок затрепетал, шот свернулся клубками, словно уж. Хромоногая присела, готовая в любую секунду взлететь, но любопытство всё же взяло верх, и Цапля осталась на месте. Воцарилась тишина. Минуты бежали одна за другой. Молчание никем не нарушалось.
Минуло четверть часа. Тишина царила по-прежнему.
Солнце выползло из-за леса и начало пригревать. От брезента паруса стал подниматься едва заметный пар. Тишина…
«Видно, спит этот фотограф, — подумала Хромая Цапля и сразу почувствовала прилив мужества. — Ну, я сейчас отомщу ему…»
Она поставила лапу на руль, подскочила и влезла на палубу. Минуту стояла неподвижно, прислушиваясь. Кто-то негромко похрапывал там, под парусом. Цапля прошла по кромке борта к мачте, вернулась снова на корму, и в голове у неё мелькнула гордая мысль, что трудно было бы на всех мазурских озёрах найти более отважную птицу, чем она. Вот ведь ходит она по лодке и ничегошеньки не боится!
Что-то в глубине яхты охнуло и зевнуло. Парус приподнялся, со складки скатился ручеёк дождевой воды, а потом оттуда выползло что-то Круглое и Синее. Цапля твёрже встала на ногах, задрала кверху клюв, приняла боевую позу. Вся её фигура от кончиков когтей на лапках до хохолка на голове была олицетворением гневного мужества, которое, не подчиняясь здравому смыслу, нередко бывает плохим, очень плохим советчиком. Синее и Круглое вздрогнуло, выпрямилось, и Хромоногая клюнула его со всей силы своего острого клюва.
Раздалось ужасное рычание. Что-то вышибло парус из-под ног Цапли, и она тут же грохнулась в воду. Со страху начала биться крыльями и окончательно пришла в себя лишь на ветвях высокой сосны.
А снизу, со стороны яхты, продолжал нестись рёв. Цапля осторожно поглядела туда. Какой-то человек в странном зелёном пиджаке, с голой головой, на которой виднелся чуб, похожий на хохолок Цапли, брёл по пояс в воде и саблей лихо рубил тростник. Остриё сабли сверкало, как молния, с бешеной скоростью описывая в воздухе полуобороты и круги.