Восстал и Таганрог. В самом Ростове ежеминутно ожидался бунт окраин, заселенных рабочими.
Решено было оставить Ростов.
IX. Отход из Ростова. Аксайская и Ольгинская станицы
9 февраля 1918 года Добровольческая армия, нанеся последний, но тяжелый удар наступавшему противнику, вечером под прикрытием темноты незаметно покинула Ростов.
Большевики, наблюдая решительные действия армии днем, совершенно не ожидали отхода добровольцев и не только не преследовали их, но даже долго не решались войти в Ростов, опасаясь какой-нибудь хитрой засады. Так напугали их.
Снег крутился в воздухе, и леденящий ветер пронизывал насквозь плохо одетых добровольцев. Эти ужасные норд-осты сопровождали армию в течение всего этого Ледяного похода и дали ему его название.
Измученные непрерывными боями, голодные, обледенелые, добровольцы с радостью увидали приветливые огоньки Аксайской станицы, где предположен был ночлег.
Вдруг остановка. Что такое?
К генералу Корнилову, шедшему пешком во главе армии, подлетели посланные из станицы.
– Господин генерал, Аксайская станица постановила не допускать к нам добровольцев, так что потрудитесь проходить мимо станицы.
Глаза Корнилова сверкнули.
– Если через час для армии не будет приготовлен ночлег и ужин, я смету станицу с лица земли. Поняли?
– Так точно, ваше превосходительство. Поняли. Не извольте беспокоиться.
– Первая батарея, вперед! – пронеслось по рядам.
Казаки исчезли.
Подошли к станице.
У дверей встретили приветливые хозяева. На столе кипел самовар, и богатые казаки не поскупились на угощение.
Ночь прошла спокойно.
На другой день, утром, добровольцы перешли по льду через Дон и благополучно прибыли в станицу Ольгинскую около тридцати верст к востоку от Ростова. Здесь они остановились на несколько дней.
Большевики грабили магазины Ростова, расправлялись по старым счетам с неугодными им жителями, ужасными пытками вымучивали у состоятельных лиц деньги и драгоценности, реквизировали направо и налево у богатых и бедняков все, что нужно им было и что не нужно.
Начался сплошной пьяный разгул, прерываемый для развлечения расстрелами и пытками.
О добровольцах временно как бы забыли, и, несмотря на настойчивые приказания немцев, солдаты не хотели покинуть богатый и теплый Ростов.
Конечно, Корнилов этим воспользовался. Выставив сторожевые охранения, армия спокойно реорганизовалась.
Мелкие воинские части были соединены в более крупные и образовались три отряда:
1) офицерский полк, поглотивший в себе мелкие офицерские образования, под командой генерал-лейтенанта Маркова; 2) партизанский отряд под командой генерал-майора Богаевского и 3) Корниловский полк, под командой подполковника Нежинцева; к этому полку присоединялись часто и оставшийся временно юнкерский батальон, чехословацкий инженерный батальон и др., под общим командованием обыкновенно генерал-майора Козановича.
В конных частях насчитывали до 200 сабель, но больше половины были пешими.
Всех добровольцев, строевых штабных, нестроевых чинов, врачей и сестер милосердия числилось до 4 тысяч человек.
Подтянулись и отставшие добровольцы; прибыли из Новочеркасска раненые, кто только способен был к передвижению; подошли остатки чернецовских партизанов, не пожелавших остаться с казаками; подвезли из Аксайской станицы патроны, снаряды и прочее военное снабжение, доставленное туда вперед по железной дороге.
Из взятых за плату конных подвод составлен был большой обоз, на который и решено было погрузить прежде всего раненых, а затем и все свое небогатое военное имущество. Остальное, что не могло вместиться в обоз, сожгли.
Орудий у добровольцев было 8 – трехдюймовок, а снарядов к ним около 600. Патронов приходилось около 200 на винтовку. Броневые автомобили бросили еще по дороге – в снегу. Медикаментов и перевязочных средств осталось так мало, что через неделю, если бы не захватили этих запасов у большевиков, перевязывать раненых было бы нечем.
Всех денег было 6 миллионов рублей.
Между тем в Ростовской и Новочеркасской кассах Государственного банка хранилось около 200 миллионов казенных денег. Но ни Каледин, ни добровольческие вожди не считали себя вправе пользоваться этими суммами; они распределили между Донским войском и Добровольческой армией лишь 25 миллионов рублей акцизного сбора, поступившего с Донской же области.
Все остальные деньги достались большевикам.
Несмотря на тяжелое положение, армия не унывала. Добровольцы отдохнули. Станица была полна оживлением; сыпались шутки, слышался смех, раздавались песни. Все бодро смотрели вперед, веря в своих испытанных вождей.