Великолепный жирный гусь, потерявший свою голову при нечаянной встрече с казачьей шашкой, был, с магометанской точки зрения, поганью.
С великой грустью кидали добровольцы и – безусловно, поганых – молочных поросят.
Сохрани бог было обидеть бедняков черкесов и осквернить их посуду и самый очаг нечистым. Корнилов никогда не простил бы этого.
Пожевали кукурузных лепешек, подтянули пояса и опять пошли вперед, навстречу неизвестной судьбе.
Аул Шенжи, 14 марта.
Балконы и изгородки усеяны добровольцами.
Все смотрят на дорогу по направлению к станице Калужской.
Из предместья доносится громкое «ура». По дороге идет конная сотня. На папахах наискосок зеленая лента с мусульманским полумесяцем. То черкесский отряд сопровождает командующего екатеринодарской армией генерала Покровского, прибывшего на свидание с генералом Корниловым. Рядом с генералом – милейший И.Г. Эрдели.
Сзади офицерская сотня.
– Сотня, стой.
Генералы входят в помещение штаба.
Общее радостное оживление.
Среди прибывших много знакомых еще по Германской войне. Взаимные расспросы о близких:
– Где Иванов?
– Убит в Пашковской.
– А Тюмрюков?
– Командует сотней, – и т. д.
Оказалось, что екатеринодарская армия, окруженная большими силами противника в Екатеринодаре, вышла из него за Кубань, чтобы не быть отрезанной от гор Кавказа, куда могла укрыться в случае неудачи.
Перейдя реку, армия блуждала в окрестностях станицы, поджидая Корнилова, о приближении которого имелись сведения.
Большевики бросились за екатеринодарцами в погоню, но маленькая армия отбивалась от них, хотя и с большим трудом.
Тщетно вызывал генерал Покровский через радиостанцию:
– Корнилов, Корнилов…
Полное молчание. У добровольцев беспроволочного телеграфа не было.
Потеряв надежду на соединение с Корниловым, кубанская армия решила уйти в предгорья Кавказа, к селу Горячий Ключ. Там местные условия способствовали бы обороне от большевиков, так как подступы к селению преграждались горным хребтом.
Последние бои не были удачными, один из отрядов армии оказался отрезанным и почти весь погиб. Недовольство вождями вызвало брожение среди кубанцев, которое грозило очень печальными последствиями. Но это упавшее настроение сразу сменилось радостными надеждами, когда к ним прорвался наконец разъезд корниловцев. Теперь они стоят в станице Калужской.
– Смирно! – раздается команда.
На золотистом кровном скакуне подъезжает Корнилов.
Поздоровавшись с конвоем, он в кратком, горячем слове приветствует давно желанное соединение армий и зовет всех на новые подвиги во имя великой родины.
Бурный восторг овладевает всеми, и радостное оживление царит в ауле.
Теперь все вместе. Силы удвоились.
– В Екатеринодар, в Екатеринодар!
А соединенная даже армия не превышала 5 тысяч, считая все, что было в обозе, то есть раненых и больных, врачей, штабных и штатских, число которых значительно увеличилось с беженцами из Екатеринодара.
Но радость объединения, имена известных всем генералов, непрерывные удачи добровольцев, – все это так воодушевляло, что люди забыли о существовании науки – арифметики.
XXIII. Ледяной переход. Бой под станицей Ново-Дмитриевской. В станице Калужской
На следующий день, 15 марта, добровольцы двинулись из аула на соединение с екатеринодарцами. Обоз армии должен был идти в станицу Калужскую, где расположился генерал Покровский, а строевые части направились к станице Ново-Дмитриевской. Эта станица была местной базой большевиков.
Красных предполагалось атаковать совместно с генералом Покровским, который со своей армией должен был подойти с другой стороны по направлению к станице Григорьевской.
День был пасмурный; шел мелкий дождик; низкие облака неслись, гонимые вечным норд-остом. Становилось все холодней и холодней.
Тщетно укутывались добровольцы в свои лохмотья. Дождь промочил насквозь их убогую одежду, а в дырявых сапогах хлюпала ледяная вода.
Прошли так половину пути.
Норд-ост рассвирепел; его порывы слились в сплошную бурю. Дождь превратился в ледяные иглы, больно бившие по лицу.
Верхняя одежда смерзлась и связала движение рук и ног. Лошади также покрылись ледяной коркой и еле передвигали ноги.
Добровольцы замерзали на открытых отрогах Кавказа.
Наконец, вместо дождя стал падать снег гуще и гуще, и все затмевает степной буран.
Сгорбленная фигура приткнулась у подножия дерева, и снег заносит ее своей белой пеленой.
Подходит санитар и расталкивает ее.