– Оставьте, не могу больше, я умираю, – шепчут побелевшие губы, и из глаз молоденькой сестры льются бессильные слезы.
– Нельзя, сестра, замерзнете. – И санитар силой поднимает ее и ведет дальше под руку.
«Трах» – рвется граната у самой дороги и как бы встряхивает понурый отряд.
Роты подходят к речке, окаймлявшей станицу Ново-Дмитриевскую.
Об армии Покровского сведений нет, и посланные разъезды не нашли никого, кроме неприятельских дозоров.
Красные уже осведомлены о приближении добровольцев и встречают их огнем с гребня берега.
Что делать?
Маленькая речка от дождя превратилась в бурный поток и снесла все мосты.
Под непрерывным огнем неприятеля выбирается место, где течение не так быстро.
А вдруг тут-то и глубоко?
Генерал Марков приказывает двум пленным большевикам идти в воду – исследовать брод. Те, еле ворочая языком от холода, отказываются.
Револьвер к носу, и красные уже в речке; барахтаясь и спотыкаясь, переходят они, по грудь в воде, на другой берег.
– Посадить пехоту на крупы коней – и марш! – командует Марков.
Добровольцы не могут сами сесть верхом – вся одежда превратилась в лед. Их подсаживают и поочередно перевозят через поток.
Менее терпеливые бросаются сами в эту кашу из снега и воды, держа над головой винтовки и патроны.
– Пропал табачок, – горюет неисправимый курильщик.
Артиллерия добровольцев молчит. Орудия вмерзли в грязь при остановке, и их бросили.
Неприятельский огонь неистовствует, и грохот орудий вырывается из завываний бури.
Добровольцы лезут на крутой, обледенелый откос берега. Скользят, падают; метель слепит глаза, руки коченеют от холодной, как лед, винтовки; вперед, вперед на эти бьющие в упор пулеметы!
Вот кучка офицеров уже на гребне и ударила в штыки.
Красные, не видя, сколько врага, бросают все и бегут через станицу.
Добровольцы преследуют их, а другие очищают хаты.
В середине станицы даже не знали, что армия уже вошла, и много красных захватили врасплох; они не думали, чтобы в такую погоду можно было вести серьезное наступление, а за шумом бури, засевши в теплые хаты, вероятно, не слыхали и звуков боя в самой станице.
Генерал Корнилов со штабом вошел в селение вместе с передовыми отрядами и по обыкновению направился на площадь, к станичному управлению.
Оттуда их встретили огнем из винтовок, и только после перестрелки командующий армией завоевал себе право на убежище от метели.
– Только наши баричи, – говорил генерал Марков, – могут драться в такой сатанинской обстановке.
Пока шел бой под Ново-Дмитриевской, обоз тянулся по дороге в Калужскую.
Несчастные раненые и больные, как ни были они укрыты одеялами и халатами, реквизированными в последней станице Рязанской, испытывали страшный холод. Одежда, обледенев, коробилась, и дьявольский ветер пробирал насквозь.
Грязь была невылазная, и кони еле-еле плелись по размокшей, липкой глине с косогора на косогор.
Только в сумерки подобрались к станице отсталые повозки, а все расстояние было шестнадцать верст.
Поздно вечером начальнику снабжений генералу Элиснеру доложили, что одна повозка с четырьмя ранеными не пришла и никто их не видел.
Немедленно послали верховых на розыски; те всю ночь искали повозку, прошли по дороге вплоть до Шенжи и лишь на обратном пути, на рассвете, заметили в стороне от дороги пропавших.
Повозка стояла среди реки. Обледенелые раненые были без движения и без языка.
Потом они рассказали, что, разыскивая дорогу получше, несчастные возницы забрели в яму в реке, и усталые кони не смогли их вытащить. Кругом вода, а их криков о помощи не слышно было за бурей. Так и провели всю ночь под снежным бураном.
Милость Божья покровительствовала добровольцам. Десятки коней пали после этого ледяного перехода; но из раненых и больных умер только один. Многие жестоко простудились, но, похворав, оправились. Правду говорят, что человек – один из самых выносливых животных.
Корниловские обозные по приходе в станицу, к своему величайшему удивлению, встречали на предназначенных им квартирах строевые части екатеринодарской армии.
Кто же пошел на подмогу добровольцам?
Никто.
Правда, конные части все-таки были посланы, но вернулись, объявив, что реки разлились и кони не пошли в воду.
В Корниловской армии подобное неисполнение приказания было немыслимым.
При реорганизации армии в станице Ново-Дмитриевской генерал Покровский, несмотря на свои колоссальные услуги Кубани, командования частью не получил.
В станице Калужской в числе беженцев из Екатеринодара оказались бывший председатель Государственной думы М.В. Родзянко и сын его Н.М.[4], бывший потом в армии начальником санитарной части.
4
Родзянко Николай Михайлович – участник Первой мировой войны и Белого движения, видный деятель русской эмиграции. (