Прелестная Маделена снова уселась за конторку; отец же ее направился к графу и сиял колпак.
- Ну? - спросил граф.
- Я исполнил ваши приказания,- ответил хозяин.
- Ты видел его?
- Да, сударь, я его видел.
- Что оп сказал тебе?
- Ничего особенного. Осмелюсь попросить вас, сударь, послушаться моего совета: найдите другого человека для подобных поручений.
- Почему ты так думаешь?-спросил граф, наморщив брови.
- Потому что, с вашего позволения, я не верю ни одному слову из того, что он говорит. Этот человек - тонкая бестия, пройдоха - и больше ничего. Кроме того, он вращается в такой компании, которую лучше избегать.
- Да ты разве не знаешь, старый дурак, что он это делает для своего господина!
- Да, сударь. Но, по-моему, господин не лучше слуги.
Они говорили шепотом. Граф призадумался и затем произнес совершенно громко:
- Возможно, ты и прав.
- Будьте уверены, сударь.
.- Но во всяком случае я скоро узнаю, как мне быть,
.- Вы едете в Париж, сударь?
- Сейчас же!
Лоб трактирщика покрылся складками. Лицо его приняло тревожное выражение.
- Простите старому слуге вашего семейства, сударь, старику, который вас знает со дня рождения и всей душой вам предан!…
- Я знаю это, Бернар,- ласково произнес граф,-говори без стеснений.
- Сударь! Вернитесь лучше в Мовер. Как бы вам не раскаяться…
- Довольно, Бернар, довольно! - с живостью перебил его граф.- Я еду в Париж-это необходимо. Но успокойся: иные, более серьезные интересы требуют моего присутствия там. Я еду отнюдь не по тому делу, клянусь тебе, разве что случай наведет меня на него.
- Да будет ваша воля, сударь! Вы наш повелитель, и моя обязанность вам повиноваться,
В эту минуту солдат, вероятно, докуривший свою трубочку, стал стучать по столу, чтобы вытрясти пепел.
- Эй! - закричал он в то же время.
Маделена подошла к нему.
- Дали вы моей лошади овса?
- Двойную порцию, как вы приказали.
- Ладно. Сколько с меня причитается?
- Ровно три ливра.
- И за меня, и за лошадь?
- Да, сударь.
- Право, совсем не дорого! - произнес он смеясь.
Он вынул из шаровар большой кошелек с медным замком, положил на стол деньги и сказал:
- Вот ваши деньги! А теперь велите оседлать моего Габора.
- Оседлать? - переспросила девушка.
- Ну да, оседлать мою лошадь, немедленно! Терпеть не могу долго дожидаться.
- Так вы, стало быть, не переночуете в Аблоне?
- Боже сохрани, красавица! Ночь прелестна, луна светит, и я надеюсь скоро доскакать до Парижа.
- Очень может быть, что вы и доскачете, капитан,- сказал хозяин.- Даже, наверное, доскачете, но попадете ли вы в город - это большой вопрос.
- Как так?
- А вот так: городские ворота заперты.
- Действительно, большое препятствие!
- Так вы остаетесь?
- Менее чем когда-либо.- И затем, обращаясь к выходившему уже графу, он произнес:
- На пару слов, сударь!
Граф удивленно повернулся к нему.
- Вы ко мне обращаетесь, сударь? - спросил он.
- Да, сударь. Только, пожалуйста, зовите меня не «сударь», а капитан, как назвал меня хозяин. Я имею право на этот титул.
- Пусть будет так! Повторяю, что вам угодно, капитан?
- Вот так-то лучше! Маленькая поправка,- самодовольно произнес капитан.
- Говорите, капитан. Я люблю военных людей. Чем могу служить?
- Если хотите, то, вероятно, очень многим, милостивый государь.
- Я жду.
- Вы едете в Париж?
- Прямым путем.
- Значит, несмотря на то, что ворота заперты, вы все-таки считаете возможным попасть в город?
- Да, я уверен, что попаду.
- В таком случае,- сказал капитан, закручивая портупею шпаги,- услуга за услугу: я вас конвоирую до Парижа, а вы дадите мне возможность проникнуть в город. Идет?
- Позвольте, капитан! - возразил с улыбкой граф.- Есть маленькое препятствие.
- И какого же рода? - спросил капитан, крутя усы.
- Очень простое.
- Да ведь все эти маленькие препятствия очень просты. Знаю!
- По некоторым, весьма серьезным соображениям я должен совершить свой путь в одиночестве.
- Другими словами, вы отказываетесь от моего общества?
- С величайшим сожалением.
- Ну и ладно. Поезжайте своей дорогой, а я поеду своей.
Он гордо поклонился графу; тот кивнул ему и вышел из комнаты.
Спустя две минуты раздался быстро удаляющийся топот копыт. Граф скакал во весь дух.
- Не лучше ли будет вам, капитан, переночевать у нас? - вкрадчиво спросил хозяин.
- Вы так думаете?
- Дорога небезопасна ночью.
- Черт с нею!-воскликнул капитан, затыкая за пояс пистолеты.
- Не проходит дня, чтобы не нашли по дороге труп какого-нибудь несчастного путешественника. Ей-Богу!
- А вы это видели? - спросил капитан, поднеся к носу хозяина пистолет.- Живо! Оседлали ли моего коня?
- Он ожидает вас, сударь! Бедный конь!
- Почему бедный?
- Он тоже рискует жизнью!
- Ваша правда! Но тем быстрее он побежит. Если я рискую жизнью, лошади сам Бог велел. Спокойной ночи, хозяин, а вам, молодая девица, приятных снов!
Капитан надел шляпу и, гремя шпорами, вышел из гостиницы.
Узнав своего господина, лошадь заржала от радости. Он погладил ее, потрепал за гриву, поцеловал в ноздри, затем вспрыгнул в седло и поскакал скорой рысью.
В это время граф скакал го дороге в Париж, желая Прибыть туда раньше десяти часов, то есть до закрытия ворот. Времени было достаточно: едва пробило восемь часов, а до Парижа оставалось всего три лье, так что, собственно говоря, нечего было и спешить. Тем не менее граф не замедлял рыси своего коня. Было три четверти девятого, когда он подъехал к деревне Вильжюиф. Проехав длинную, скучную улицу, он дал несколько отдохнуть лошади, пустив ее шагом.
- Времени много! -пробормотал граф.
Спускаясь по склону горы, он снова пришпорил Роланда. Дорога была пустынная. На всем пути от Аблона граф не встретил живой души. Луна светила почти так же ярко, как солнце. Вдали на горизонте уже начали мелькать огоньки - это был Париж.
Граф продолжал путь, решительно ни на что не обращая внимания; он размышлял.
О чем?
Несомненно, размышления его были очень грустны; об этом свидетельствовали бледные щеки и морщины на лбу. Вдруг лошадь бросилась в сторону, так что граф еле удержался в стременах. Он быстро оглянулся и сразу понял причину.
Он находился у подножия горы; перед ним очутилось семь или восемь мужских фигур, укутанных в черные плащи и вооруженных с головы до пят. Вид этих людей был крайне подозрительный. Бой предстоял неравный, и граф прибег к переговорам.
Что вам угодно, господа? Зачем вы останавливаете меня на королевской земле? - спросил он громким голосом, в то же время вынимая левою рукою пистолет из кобуры, а правою осторожно нащупывая под плащом рукоятку шпаги.
- Нетрудно угадать, милостивый государь, чего нам от вас угодно! - ответила смеясь одна из черных фигур.- Нам угодно получить вашу лошадь, вашу одежду и ваш кошелек!
- А, вот что! Так вы воры?
- К вашим услугам, сударь! Наши собраты прогнали нас с Нового Моста в Париже, и потому мы упражняемся па большой дороге! - продолжал все тот же, очевидно вожак банды.- Так, пожалуйста, отдайте нам добровольно то, что мы от вас требуем: для вас это небольшой убыток, а нам вы принесете большую пользу. Клянусь, нам было бы очень жалко прибегнуть к крайним мерам: мне кажется, вы очень милый господин.
Граф поднял Роланда на дыбы и закричал громовым голосом:
- Назад, дураки! Назад! Я растопчу вас!
Он устремился вперед с пистолетом в одной и шпагою в другой руке. Поводья он бросил на седло.