— Милорд, вы помните одну мою просьбу? Я высказал ее, как только вернулся из Франции?
Граф не стал притворяться забывчивым.
— Помню, — спокойно сказал он.
— Теперь я имею право просить руки леди Элис де Моубрэй? — спросил Майлз, и его бледное лицо чуть порозовело.
— Ты завоевал это право, — с улыбкой ответил граф.
Глаза Майлза светились, а губы дрожали от внезапной радости, но он был еще очень слаб.
— Милорд, — сказал он наконец, — похоже, вы пришли сюда по этому самому делу?
Граф снова улыбнулся, ничего не ответил, и Майлз понял, что не ошибся. Он выпростал из-под плаща слабую бледную руку, граф Хаус пожал ее, затем поднялся и, словно устыдившись своих чувств, сделал вид, что замерз, и отошел к камину, где ярко пылал огонь.
Наш рассказ подошел к концу, осталось лишь связать несколько пропущенных нитей повествования, и история будет завершена.
Несмотря на то, что лорд Фолворт избежал расправы и честь его была спасена, он жил все в той же бедности, как и раньше. Король, вопреки всем доводам большинства приближенных, отказался восстановить его в прежних владениях и вернуть Фолворт и Истенбридж. Последний после смерти графа Альбана безвозвратно отошел короне, как земли, которые были конфискованы не по причине измены, а потому, что лорд Фолворт отказался тогда предстать перед судом. Так эта тяжба тянулась месяц за месяцем, пока в январе короля не настигла смерть в Иерусалимской палате Вестминстера. После этого дела пошли достаточно гладко, и Фолворты, и Хаусы оказались на гребне одной волны.
Майлз женился. А как же иначе могла закончиться эта история? Наконец он привез свою красивую и молодую жену в замок Фолворт, который его отец отдал ему во владение. И во дворе его встретили сэр Джемс Ли и недавно посвященный в рыцари Гаскойн.
И вот однажды, вскоре после возвращения, стоя у открытого окна под теплыми струями майского ветерка, Майлз вдруг спросил у Элис:
— Что ты подумала обо мне, когда я, можно сказать, свалился вам на голову, как яблоко в саду?
— Я подумала, что ты замечательный, добросердечный юноша, каким, надеюсь, и остался, — ответила она, гладя его крепкую ладонь.
— А каким неуклюжим я, должно быть, тебе показался, когда так неловко просил у тебя талисман для турнира в Дельвене?
— Ты казался мне самым благородным и красивым молодым рыцарем на свете. Ты мне казался бесстрашным сэром Галаадом. И не только мне.
Можно только порадоваться за Майлза, что после всех страшных испытаний он был вознагражден богатством, счастьем и любовью дамы, которой столь достойно служил.
