— Эй, Ртутти, куда ты так несешься! Тебя сегодня не догнать! — сам шагая во весь мах, окликнул Жонглер.
— Я только того и хочу, чтоб меня не догнали! — Ртутти пустился еще быстрее. — Куда годятся ваши длинные ноги, если они не поспевают за моими коротенькими… Ох и натворили мы дел! И все начал ты!
— Да, — быстро шагая, сказал Трувер, — я начал, это верно. Я просто не мог опять мямлить те старые стишонки, сладкие, как сироп, к которому прилипают мухи, когда у меня в ушах пели и рвались на волю мужественные, крепкие, как кованый клинок, строфы, которым нас выучили отчаянные малыши буковки! Промолчать в ту минуту мне казалось предательством. Все равно что их убить! Я не мог… Да и сам я жаждал убить Дракона! И ничего не боялся…
— Он начал! А сам ты какую песенку спел? — усмехнулся Жонглер.
— А кто мне начал подсвистывать на флейте, так что мне невмоготу стало уже удерживаться? — огрызнулся Ртутти. — Он, натворили мы дел! Уйти бы только нам подальше, да поскорей!
— А как тебе удалось пробраться в статую святого Пуллинария?
Ртутти самодовольно хихикнул.
— Туда совсем не надо пробираться. Там медная трубка из ниши в подвале проведена к его рту, но ниша такая маленькая, что втиснуться туда может только карлик. Этой мерзкой свинье Шарлю Епископ давал записочку, и он всякий раз вещал в трубку — кого надо выдать Дракону! Гад паршивый! За каждого несчастного он получал золотую монету и еще мне расхвастался обо всем, когда наклюкался пива!
— Я узнал твой голос, только когда ты стал хохотать, это уж было лишнее! Ведь те двое передрались из-за тебя!
— Скажете, я не молодец?
— Молодец, да еще какой. Но как у тебя все это получилось? Куда ты девал карлика Шарля?
— Он сам наклюкался, но этого мало. Я его немножко стукнул по башке дубинкой и привязал к бочке так, что, когда очухается, он сможет пить сколько угодно, а вылезти из погреба не сможет… Думаю, что до будущего вторника в тот погреб никто не заглянет! В общем, я славно об нем позаботился, он должен быть доволен. В особенности если Епископ его не повесит, когда все узнает.
— Ты самый пронырливый, хитроумный, ловкий и справедливый человек из всех карликов. И великанов тоже! — сказал Трувер. — Но что будет теперь с нашим бедным Рыцарем Зевающей Собаки? Его выпустили из башни и теперь его съест Дракон?
— Ну, я сделал, что мог! — вздохнул Ртутти. — Ведь его имя все равно стояло первым на записочке. Тогда-то я и придумал тетку Епископа и других — пускай теперь выкручиваются!
— Откуда только у него такое странное прозвище?
— Это-то известно, — сказал Ртутти. — Он ведь очень бедный рыцарь, у него не было денег на серебро для ювелира. Простой кузнец, как умел, выковал из железа его герб на щите: лев с разинутой пастью. Вот лев и получился больше похож на зевающего пса… Только теперь у него и щита-то нет — все отобрали!.. Да шагайте же вы поживее!
А в это самое время Рыцарь дубасил кулаками в железные ворота старой ведьмы-ростовщицы — любимой тетеньки Епископа — и орал:
— Эй, открывайте, пока я ворота не выломал!
Старая ведьма высовывала из окна самый кончик крючка своего носа и визжала в ответ:
— Сперва отдай деньги, тогда получишь свой меч!
А Рыцарь снова бухал кулаками так, что вмятины оставались на железе:
— На что тебе деньги, ведь тебя сегодня же разорвет Дракон? Отдай мне, чертовка, меч — ведь я же иду драться с этим самым Драконом!
— Пускай! — долбила тетя. — Пускай разорвет, а денежки все равно останутся у меня в сундуке!
Весь город уже знал, что беспутный Рыцарь вздумал идти сражаться с Драконом, а у него нет даже кинжала! Все заложено, проиграно на петушиных боях, прокучено!..
И вот высокая, совсем седая женщина с молодым прекрасным лицом, молчаливая женщина, не снимавшая черного платья с тех пор, как пять лет назад Дракону бросили ее мужа и маленького сына, вышла из своего дома, сорвала с себя серебряные серьги, швырнула их в медный котелок и, держа котелок перед собой на вытянутых руках, медленно пошла по улице.
— Женщины! — говорила она. — Неужели мы дадим ему погибнуть безоружным?
И женщины срывали с рук кольца и браслеты и бросали в котелок, пока он не наполнился…
Тогда ростовщица загребла серьги, браслеты и кольца и отдала Рыцарю его меч. И, глядя на это, мужчин охватил стыд.
Богатый цех оружейников собрался и выкупил панцирь и шлеи Рыцаря. Гончары собрали в шапку серебра только на длинные железные перчатки. Бочары откупили его щит, другие цехи добыли седло и уздечку, копье и поножи и все прочее, и даже цех городских воришек украл и скромно преподнес для него отличные шпоры.