Два тамплиера, сидящие на одном коне. Рыцари держат в руках треугольные щиты с характерной для ордена Храма черно-белой символикой. Рисунок из «Великой Хроники» Матвея Парижского.
А. Передняя сторона свинцовой печати магистра ордена госпитальеров Роже де Мулена 1187 года. Магистр изображен молящимся.
В. Задняя сторона этой же свинцовой печати.
С. Передняя и задняя стороны большой печати магистра ордена госпитальеров Николя Лорнья 1282 года.
На всех фронтах «священной войны» рыцари-монахи были только составной частью всей христианской армии, однако в Сирии и в Прибалтике они пользовались большей свободой действий, чем в Испании. Испанской Реконкистой руководили христианские правители полуострова, и они предпочитали строго контролировать все военные операции. Во многих грамотах, выданных в Испании военно-монашеским орденам, указано, что они должны начинать и заканчивать военные действия только по королевскому приказу, и, как правило, ордена следовали этому правилу, несмотря на отдельные протесты со стороны папского престола. Но при этом испанские короли не стремились подавить инициативу как таковую в военно-монашеских орденах, и иногда ордена проводили собственные военные кампании — повествовательные источники, например, свидетельствуют о захвате в конце 1220 — начале 1230-х годов нескольких мусульманских замков орденами Сантьяго-де-Компостела и Калатравы, но подобные мероприятия проводились в рамках общей королевской политики. На Востоке дела обстояли иначе. В 1168 году Боэмунд III Антиохийский предоставил госпитальерам полную свободу действий и даже пообещал соблюдать перемирия, которые они заключат. Так же поступил в 1210 году царь Киликийской Армении Левон II. И хотя в XII веке в Иерусалимском королевстве ордена не пользовались подобной свободой действий, в XIII веке падение авторитета королевской власти в Иерусалиме позволило военно-монашеским орденам проводить собственную политику в Палестине и Сирии. В начале века тамплиеры и госпитальеры придерживались агрессивных наступательных позиций на севере королевства и даже получали дань от соседних мусульманских государств; на юге они проводили независимую политику в отношении Египта и Дамаска, а позднее, с усилением власти мамлюков, заключали с ними собственные договоры. Но наибольшей самостоятельностью пользовались военно-монашеские ордена в прибалтийских землях. В Пруссии Тевтонский орден являлся независимым государством. Меченосцы и позднее рыцари Тевтонского ордена в Ливонии не обладали такой юридической независимостью, но на практике никто и не пытался ими руководить. Генрих Ливонский так писал о магистре меченосцев в начале XIII века: «Он воевал в боях за Господа, руководя и предводительствуя армией Господа во всех экспедициях, невзирая на то, присутствует ли епископ или отсутствует».
Военные действия рыцарских орденов на разных фронтах в какой-то мере отличались своими целями и методами. В Сирии и Испании главной задачей наступательной войны было закрепление власти над территориями, а не обращение мусульман в христианство. В Прибалтике же территориальные захваты сопровождались крещением язычников.
Но при этом в XII–XIII веках все рыцарские ордена проводили военные кампании главным образом на суше. Даже орден Санта-Мария-де-Эспанья не ограничивался морскими выступлениями. В восточном Средиземноморье тамплиеры и госпитальеры только к концу XIII века начали создавать собственные флотилии.
На суше действия военно-монашеских орденов включали как защиту и осаду фортификационных укреплений, так и сражения на открытом пространстве.
Полевые сражения
В открытых сражениях от военно-монашеских орденов не требовалось предоставления определенного числа людей, и потому довольно трудно определить количество рыцарей-монахов, участвовавших в боях на различных фронтах. Но складывается впечатление, что вообще общее число братьев было относительно невелико, даже по средневековым стандартам. Так, например, в письме тамплиера из Святой земли сообщается, что орден в мае 1187 года потерял шестьдесят братьев в Крессоне, а еще двести тридцать были убиты в сражении при Хаттине, в результате чего центральный монастырь тамплиеров «почти полностью обезлюдел». В еще одном письме, написанном после поражения при Ла-Форбье в 1244 году, говорится, что тамплиеры и госпитальеры потеряли примерно по 300 рыцарей, а остались в живых 33 тамплиера и 26 госпитальеров.