"Нет", – ответила она не глядя на него. "Я хочу, чтобы они гнили под солнцем, и чтобы животные раздирали их тела. Я хочу, чтобы все знали, что случается с теми, кто восстаёт против Богини Волусии".
Он с отвращением взглянул на поле боя.
"Как пожелаете, Богиня", – ответил он.
Волусия внимательно изучала горизонт, когда её колдун, Кулиан, укутанный в привычную чёрную мантию с капюшоном, с сияющими зелёными глазами и бородавчатым лицом – существо, помогавшее ей убить её собственную мать, и один из немногих приближённых, кому она ещё доверяла – возник рядом с ней и стал смотреть в ту же сторону.
"Вы знаете, что они там", – напомнил он. "Они идут за вами. Даже сейчас я чувствую, как они приближаются".
Она не обратила на него внимания, продолжая смотреть вперёд.
"Я тоже", – произнесла она наконец.
"Рыцари Семёрки очень могущественны, Богиня", – сказал Кулиан. "Они придут с армией колдунов – таких, с которыми вы не справитесь".
"И не забывайте о людях Ромулуса", – добавил Рори. "Разведчики сообщают, что они уже близко к нашим берегам. Из Кольца возвращается миллион человек".
Волусия не отвела взгляда от горизонта, и повисла долгая тишина, нарушаемая только свистом ветра.
Наконец, Рори опять заговорил.
"Вы знаете, что мы не сможем удержать это место. Остаться здесь означает подписать себе смертный приговор. Каким будет ваш указ, Богиня? Оставить столицу? Сдаться?"
Волусия всё же обернулась к нему и улыбнулась.
"Мы будем праздновать", – сказала она.
"Праздновать?" – ошарашенно переспросил он.
"Да, мы будем праздновать" – повторила она. "До самого конца. Укрепите городские ворота и откройте большую арену. Я объявляю сто дней пиршеств и игр. Возможно, мы погибнем, – закончила она, – но сделаем это с улыбкой".
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Годфри, Арио, Мерек, Акорт и Фултон мчались по улицам Волусии, спеша добраться до городских ворот, пока не было слишком поздно. Годфри до сих пор пребывал в радостном возбуждении от того, как удачно они испортили планы имперцев, отравив слона и выпустив Дрея как раз в тот момент, когда Дариус больше всего в нём нуждался. Благодаря ему и помощи финианки Силис, Дариус победил. Он спас жизнь своему другу, и это хоть немного облегчало его чувство вины за ту засаду на улицах Волусии. Конечно, Годфри играл свою роль в тени – там, где это ему лучше всего удавалось, и Дариус не вышел бы из боя победителем без своей личной храбрости и мастерства. И всё же, небольшая заслуга Годфри здесь была.
Но теперь всё пошло кувырком. Годфри предполагал, что после матча перехватит Дариуса у ворот стадиона, когда его будут выводить, и освободит его. Он не ожидал, что Дариуса проведут через задний ход и проконвоируют по городу. После его победы зрители-имперцы скандировали его имя, и надзиратели почувствовали угрозу в его внезапной популярности. Они создали героя, и решили увести его из города и отправить на столичную арену как можно скорее, прежде чем из-за него вспыхнет революция.
Поэтому Годфри с остальными теперь бежал, что было сил, отчаянно стараясь догнать Дариуса, заполучить его раньше, чем он выйдет за городские стены, где они уже ничего не смогут сделать. Дорога в столицу была длинной и безлюдной, она проходила через Пустошь и надёжно охранялась. Стоило Дариусу покинуть столицу, он будет для них окончательно потерян. Годфри должен был его спасти, а иначе все его усилия пропали бы даром.
Годфри спотыкаясь и тяжело дыша нёсся по улицам, а Мерек и Арио, как могли, помогали Акорту и Фултону не отставать. Те хватали воздух ртом и прокладывали себе путь огромными животами.
"Не останавливайся!" – подбадривал Мерек Фултона, волоча его за руку. Арио же просто толкал Акорта локтем в спину, если тот мешкал, заставляя товарища всякий раз рычать от боли.
Пот тёк у Годфри по загривку, и он в очередной раз мысленно проклинал себя за то, что выпил несколько лишних пинт эля. Но мысль о Дариусе заставляла его ноющие от усталости ноги двигаться дальше, сворачивать на всё новые и новые улицы, пока, наконец, после длинной каменной галереи они не попали на городскую площадь. Там, примерно в ста ярдах от них, были городские ворота – массивные, угрожающие, возвышающиеся на пятьдесят футов в высоту. Годфри посмотрел в ту сторону, и сердце его упало, когда он увидел, что их створки были уже широко открыты.