Мне тоже кажется, что без Тацита обойтись нельзя. Однако при условии, чтобы, ссылаясь на него, не делать биологическими или духовными предками средневековой знати одних только древних германцев. Ведь эта знать возникла благодаря слиянию разных родов, германских и римских, галло-римских и галло-германских: хороший пример — генеалогия Карла Великого. С VI в. франкская монархия как политический или социальный режим сама была смесью, результатом слияния разных наследий или, скорей, как в 1875 г. осознал Нюма-Дени Фюстель де Куланж, оригинальной и функциональной их разработкой на основе различных элементов. Так что история прелюдий к «рыцарству» рискует оказаться намного сложней, чем можно ожидать на первый взгляд: речь должна идти не только о дополнениях к «германской системе» и о ее смягчении, надо также понять, как означенная система сумела избежать эрозии за период между сотым и тысяча сотым годами, — или же, может быть, ее разработали заново.
Например, на полдороге от Тацита к Ордерику Виталию один автор приводит довольно негативное свидетельство о франках, — а именно епископ Григорий Турский (573–594) в «Истории франков». Действительно, франкских королей VI в., Хлодвига и его династию, как и их лейдов (аристократию), он часто описывает в черных красках. Такое впечатление, что они не имели ни одного воинского достоинства, ни смелости, ни верности, а были извергами, предателями и деспотами, антиподами рыцарства. И странно, что они христиане.
Какова в этом контрасте доля реальности, связанная с возможным отходом варварского воина от прежних идеалов под влиянием испорченного римского мира, и что привнесли оба источника? В самом деле, Тацит — это римлянин, который идеализирует варваров из внешнего мира как бы в порицание некоторым представителям мира своего. Григорий же — подданный франкских королей, брюзга или моралист, и видеть истинную «добродетель», высшую силу и справедливость он не желает ни в ком, кроме как в святых — воображаемых существах, живущих в более высоком мире, чем дольний. Не преувеличивает ли каждый из них, притом по-своему?
Их прекрасные тексты, насыщенные или перегруженные — как угодно, доминируют среди документации о германцах и франках, составленной современниками, и предоставили позднейшим историкам материал для создания собственных концепций. Образ древней Германии часто позволял им воскрешать миф о воинской доблести предков. Образ меровингской Галлии, которую после Франсуа Гизо (1846) часто рассматривали как изнанку германской декорации, наконец выявленную Григорием, давал им возможность описывать насилие и хаос, реакцией на которые в конечном счете якобы стало изобретение рыцарства и создание всей французской цивилизации. Присмотримся ко всему этому ближе. И даже не побоимся отправиться дальше в глубь истории, чем во времена Тацита, ведь не он первым воздал хвалу варварской доблести.
ГАЛЛЫ И ГЕРМАНЦЫ
На земле Галлии, как и соседней Германии, с VIII в. до н. э. человек из элиты отличался тем, что владел конем и неким подобием железного меча. Не господствовал ли знатный воин над крестьянином еще с тех пор? Не навязывал ли он, во всяком случае, свой престиж и авторитет простым безлошадным воинам, хуже вооруженным и хуже защищенным, чем он, — настолько хуже, что он мог сделать их своими подручными и данниками?
Об общественных отношениях у «наших предков галлов» известно немногое. Археология сообщает о настоящем социальном расслоении и о переменах в облике жилища и в экономике, прежде всего благодаря контактам с марсельскими греками и другими обитателями Средиземноморья. А то, что говорят о галлах их завоеватель Цезарь (с 52 г. до н. э.) и греческий географ Страбон (ок. 18 г. н. э.), скорей, лестно для них, хоть и схематично.
«Было некогда время, — по словам Цезаря, — когда галлы превосходили храбростью (virtute) германцев»{1}. Тогда они основали колонию в одном лесу, за Рейном, — колонию вольков-тектосагов, и этот народ «пользуется большой славой за свою справедливость и военную доблесть». Можно подумать, древние галлы или по меньшей мере их вожди первыми изобрели рыцарство! Правду сказать, Цезарь и Страбон делают его, скорей (если это на самом деле «рыцарство»), в равной мере принадлежностью обеих групп народов, галльских и германских, которая лучше сохранилась у последних.