Так ведь это ещё что... Позор и разжалование были публичной казнью, но к ней прибегали редко. Гораздо чаще практиковалось то, на что намекал Крочиато: оскорбивший честь рыцаря просто исчезал, упрятанный родней оскорбленной стороны либо в глубину вод, либо в толщу земную. За Бьянку вступился бы брат и Ормани, но что же говорить о дворянке и дочери рыцаря? Встали бы все ленники графа.
Этот путь не годился. Но был ли другой? Пьетро со злостью смотрел на Донато ди Кандия и Джамбатисту Леркари. Люди знатные и богатые, они явно обхаживали Делию и улещали её братца. Эннаро Меньи, его начальник, которому было не меньше сорока лет, тем не менее тоже стал неизменно появляться на трапезах графа, и на балах постоянно приглашал сестру епископа танцевать, его сослуживцы Микеле Реджи, Руфино Неджио и Урбано Лупарини тоже только о ней и говорили. Пьетро не знал, как ему заставить Делию выделить себя из толпы праздных поклонников.
Но тут случился досадный казус.
Бьянка Крочиато заметила внимание Пьетро Сордиано к Делии ди Романо, а так как девицей была решительной, устроила скандал 'разлучнице' - да еще в присутствии Сордиано. Пьетро проклинал про себя вздорную дурочку, пытался успокоить её, Делия же отчетливо выговорила тогда, что никаких чувств к мессиру Сордиано не питает и гневно потребовала от Бьянки оставить её в покое, а мессира Пьетро - не приближаться к ней на милю. После чего - громко хлопнула дверью, оставив Бьянку наедине с Пьетро.
Бьянка надеялась, что Пьетро объяснит ей, что ничуть не влюблен в Делию, но молодой человек, до сердечного трепета униженный той, что сводила его с ума, резко попросил Бьянку не досаждать ему и заявил, что никогда не питал к ней никаких чувств. Слова эти были безжалостны, синьорина Крочиато разрыдалась, глядя вслед возлюбленному. С тех пор она яростно возненавидела Делию ди Романо, не разговаривала с ней и всячески её избегала, однако, стороной внимательно наблюдала за ненавистной соперницей. Ей не составило труда понять, что Делия не обманула её и что она подлинно равнодушна к Сордиано, и теперь надеялась, что когда это поймет сам Пьетро, он образумится и вернётся к ней...
...Через несколько дней после встречи с Амадео Лангирано Энрико Крочиато исчез из замка, не предупредив никого, кроме графа. За это время ничего особенного не произошло: граф ел за одним столом с Северино Ормани - оба лакомились соленым салом, запеченной в печи миланской похлебкой в горшочках да куриным рулетом с яйцом. На трапезы нередко заходил и епископ Раймондо с сестрицей. В один из вечеров, после ужина, Делия, по просьбе синьорины Чентурионе, осталась ночевать в замке у подруги.
Чечилия и Делия, уединившись в покоях сестры графа, взялись за рукоделье. Обе были невеселы.
-И куда уехал твой рыцарь? - со вздохом спросила Делия. В её вопросе не было насмешки или колкости, из чего становилось понятным, что сестрица епископа подлинно считает казначея замка возлюбленным своей подруги.
-Братец сказал, что это тайна, но твердо заверил меня, что в субботу он вернётся. - Чечилия была явно в дурном расположении духа. Внезапный отъезд Энрико Крочиато быть ей не по вкусу. - А тебе он не нравится?
-Энрико Крочиато? - Делия лукаво рассмеялась. - Не знаю, что и сказать. Заверь я тебя, что он мне ничуть не нравится, и я не нахожу его привлекательным - ты обидишься. Но скажи я, что он обаятелен и мне весьма по душе - ты взревнуешь. Что мне сказать, чтобы ты не обижалась и не ревновала?
Чечилия вздохнула.
-Да что тут скажешь? Я сама иногда думаю, может, ошибаюсь? Может, сердце пленилось им по глупой прихоти? Мне было тогда двенадцать. Он пел на празднестве на Вознесение. Его голос... Я помню его и сейчас. Ему тогда было двадцать четыре. А потом на турнире... Он оседлал Сверчка, они сошлись с мессиром Ормани. Как он был красив! - Делия улыбкой взглянула на подругу. Она вовсе не находила мессира Крочиато красавцем. - Но ведь это просто глупость - что толку, что он обаятелен? Ведь с отроческих лет шляется...
-Ну, перестань, Чечилия, он мужчина. К тому же Раймондо сказал, в последние годы мессир Крочиато остепенился. Буйная молодость - залог спокойной зрелости. Он влюбился в тебя и, по-моему, серьезно.
Чечилия против воли улыбнулась.
- Надеюсь. Ну а ты-то выбрала? На тебя многие смотрят, как коты на сало, да братца твоего побаиваются. Микеле Реджи с тебя глаз на службе не спускал, Руфино Неджио и Урбано Лупарини в твои цвета оделись. Ловчие Людовико и Гавино чуть не передрались за честь тебе стремя поддержать, даже Эннаро Меньи тебя взглядом провожает, писарь Дарио Фабиани вместо счетов стихи в твою честь пишет, Донато ди Кандия и Джамбатиста Леркари твоего братца улещают, Луиджи Борго с сокольничим Пьетро Россето уговаривают мессира Ормани посвятить тебе начало летней охоты. Этот... Пьетро Сордиано тоже голову потерял. А ты?
Синьорина Делия вздохнула. Традиция требовала от рыцаря быть истово верующим, знать этикет, владеть 'семью рыцарскими добродетелями': ездить верхом и фехтовать, искусно метать копье, плавать, быть сведущим охотником, сочинять стихи в честь Дамы сердца и петь, но Делия не очень-то ценила эти умения. Её идеал благородного мужа требовал мудрости и кротости, доброты и благородства. Однако девица была умна и, в отличие от Бьянки, понимала, что в жизни рыцарские романы глупо брать за образец.
Но дело в том, что, к несчастью, еще четыре года назад ей довелось встретить такого человека - во время поездки с братом в Парму. Она, тогда совсем девчонка, увидела подлинное воплощение ума и благородства, и три последние года то и дело вспоминала о нём. Делия выучилась от брата латыни, перечитала всю библиотеку Раймондо, надоедая ему, требовала ответов на сотни вопросов, потом, оказавшись в монастыре, в огромном монастырском книжном своде искала знаний сокровенных. Увы, тот, о ком она мечтала, был недостижим, отнят Богом...
-Я думаю, что время все расставит на свои места, - с горечью сказала Делия, - что до мессира Крочиато - он очень милый человек, и если столько лет ты думаешь о нём... Ты, конечно, могла бы заполучить кого и познатнее, рыцаря в сияющих доспехах, ведь ты Чентурионе, но ...
-Вздор это все, - отмахнулась Чечилия, - он мне по душе - и этого довольно. Не хватало, как Бьянке, сходить с ума по рыцарю на белом коне.
- О, - неожиданно вспомнила Делия, - я забыла тебе сказать! Третьего дня брат служил воскресную мессу, я была на хорах. Я видела мессира Сордиано...
-Бог мой, только не уверяй меня, что ты без ума от этого красавчика! - с отвращением перебила Чечилия.
-Господь с тобой, что ты говоришь? Но он странный... пришел, сильно опоздав, не стал причащаться, потом затерялся в толпе. Все время оглядывался, словно искал кого-то, или боялся...
-Видать, на тебя приходил поглядеть. Но этот рыцарь не промах. В прошлый четверг Катарина Пассано поймала его, пристававшего к Виоле Меццани, сестре нашего кузнеца. Почти затащил на сеновал дурочку. Вот рассказать бы о том Бруно Меццани - тот бы ему ноги живо укоротил. Как у них это просто - ухаживает за знатной девицей, а на сеновал служанок затаскивает. Как Бьянка может очевидного не видеть, не понимаю. Тем более, что все знает...
-Знает? - изумилась Делия, - ты ей рассказала?
-Нет, - злорадно хихикнула Чечилия, - не я, а Катарина. Она на него набросилась в овине, отходила кнутом, потом по двору погнала, а тут как раз Бьянка из окна и высунься. Увидела Катарину, и давай кричать, чтобы не смела та мессира Сордиано трогать. Да только не на ту напала! Это ей не монастырская сестрица Джованна, овечка кроткая, ни слова поперёк, синьора Пассано в ответ заорала так, что замок зашатался. Ну и про шашни мессира Пьетро - и где поймала его, и с кем - всё выложила, да ещё и Бьянку напоследок дурой безмозглой обозвала.
-И судя по всему, доставила тебе этим немалое удовольствие, - колко и язвительно заметила Делия, заметив сияющие глаза Чечилии, - разве нет?
-Почему нет? Конечно. - Чечилия подлинно развлеклась дармовым представлением под окнами, и даже не считала нужным скрывать это. - Я думала, это вразумит глупышку. По крайней мере, поймёт, что не стоит подымать голос на всех подряд. Катарину не перекричишь.