Рыгалики
- Ты думаешь, что мы вернемся? – спросила Элли.
- Кто знает? – ответил Фарамант.
А.Волков. «Урфин Джюс и его деревянные солдаты»
I
Жара. Во рту у Верки пересохло, и неотвязный привкус кислятины заставлял нервничать, так же как и постукивающая, сдавливающая боль в висках. А ещё всё везде чесалось. А ещё этот маленький урод с закатившимися глазами и слюнявым ртом дёргал край её грязной джинсовой юбки и бубнил монотонным дебильным голосом:
- Ма купы рыгалик...
Верка стояла возле прилавка, бесилась и пыталась дрожащими руками пересчитать деньги, представляющие собой пару скомканных десяток и горсть разнокалиберной мелочи. Ещё и продавщица куда-то отошла, и деньги всё норовили проскользнуть меж пальцев на пол, глухо звякнуть и закатиться под прилавок.
- Ма купы рыгалик...
Верка в очередной раз нагнулась за убежавшей монеткой и почувствовала, как подкатила к горлу тошнота. Поморщившись и потерев пальцами лоб, к которому липли грязные волосы, она увидела, как приближается с другой стороны прилавка продавщица с недружелюбным выражением лица.
- Чего тебе?
- Поллитру. На какую хватит. Пересчитай.
Продавщица с омерзением взяла деньги, тут же ссыпала их в блюдце на прилавке, развернула десятки и принялась пальцем двигать по блюдцу монетки, вслух подсчитывая сумму.
- Ещё рубль пятьдесят.
- Ма купы рыгалик...
- Да заткнёшься ты, наконец?! – Верка схватила Илью за руку, оторвав её от своей юбки, и в сердцах оттолкнула от себя. Илья шлепнулся на задницу, наклонил голову на бок, прислоняя ухо к плечу, и стал протяжно ныть, пуская изо рта длинную струйку слюней.
- Я потом... занесу... - пробормотала Верка, уставившись парой осоловевших, опухших глаз в лицо продавщице.
- С тебя ещё с прошлого раза рубль, - процедила та, но всё же с грохотом поставила на прилавок бутылку без этикетки, которую извлекла откуда-то снизу, из неофициальных источников.
- Спасибо...
- Больше в долг не дам, последний раз! – грозно отрезала продавщица.
Верка схватила бутылку, сунула в тряпичную сумку, которая болталась у неё на сгибе локтя, и направилась к выходу, бросив:
- Илюха, пошли. Хватит выть.
Илья вытянул шею, словно прислушиваясь, встал на четвереньки, прополз так метра два, потом поднялся и засеменил за матерью, снова забубнив что-то про рыгалик. Хорошо, что идти было недолго. Завернув в подъезд, Верка огромным железным ключом отперла замок, зашла к себе в комнату, поставила на стол эмалированную кружку – единственную посудину, которую она так и не смогла разбить – и стала зубами откупоривать бутылку. Илья свернул на кухню. Открыл холодильник, оглядел пустые полки и, заметив недогрызанный хвост от воблы, схватил его и принялся сосать, сев тут же, возле холодильника, на полу.
Из комнаты некоторое время доносились булькающие звуки и ворчание матери, перемежающееся матом, потом всё стихло, а ещё через некоторое время донесся низкий гортанный храп с тоненьким присвистом.
II
Илья сидел на полу кухни, разглядывая жёлтые разводы на клеёнке, покрывающей стену, водил по ней пальцем и сопел. Закатив глаза, он пытался представить себе золотистый, посыпанный сладкими крошками рогалик, лежащий за стеклом витрины. Когда-то давно, несколько месяцев назад, он ел точно такой же. Вкус мягкого, рыхлого сдобного теста, хруст корочки и хлебный сладковатый аромат врезались в память и словно бы не отпускали Илью, да это и не удивительно – он ел мало, редко, и никогда ничего вкусного.
И сейчас он испытывал голод. Он поднялся и, словно зомби, стал бродить по квартире, оглядывая все уголки, куда могло завалиться что-то съедобное. У матери на столе рядом с недопитой бутылкой водки лежала зачерствевшая горбушка чёрного хлеба. Илья взял её и попробовал грызть, но это было всё равно что пытаться откусить кусок булыжника, и он вернул горбушку на место. Заглянув в шкаф и не найдя там ничего кроме грязных тряпок, он зашел в ванную. Лизнул кусок хозяйственного мыла. Начал плеваться, потом чихать, и в конце концов увидел себя в зеркале.
То, что он увидел, заставило его широко разинуть рот и начать царапать свое отражение, так же остервенело царапающее стекло с той стороны. В его голове, где-то за наморщенным потным лбом, висели два полупрозрачных зеленоватых рогалика.
Илья хотел вытащить их из отражения, но зеркало мешало, он всё время натыкался пальцами на холодное мутное стекло, а рогалики оставались дальше, недосягаемые, манящие, шевелящиеся...
Илью нисколько не смутило, что рогалики шевелились. В силу своей отсталости он никогда ничему не удивлялся, просто принимая мир таким, какой он есть, или, точнее, таким, каким он в данный момент оказался.