Илья сел на свое место – кожаный стул справа – и спросил:
- На что жалуетесь?
Девушка открыла рот, но Елена Павловна, что-то строчившая в карточке, не дала ей сказать:
- Да я уже посмотрела, Илья Евгеньевич. ОРЗ. Сейчас рецепт выпишу.
Илья мысленно напрягся. Его зрение за прошедшие годы обострилось, и он, едва войдя, уже увидел огромное количество червей в лёгких девушки.
- Елена Павловна ...- произнес он тихо. - Напишите, пожалуйста, ей направление на флюорографию.
Елена Павловна резко, со стуком, положила ручку на стол и подняла взгляд, увеличенный стёклами очков, на Илью:
- Илья Евгеньевич! Простите, но я её осмотрела. У неё всё в порядке. Хрипов нет.
Илья вздохнул:
- Вам жалко, Елена Павловна? Черкните бумажку.
- Вы её даже не смотрели!
Илья устал спорить с сестрой. Он знал, что она просто старая чокнутая стерва, привыкшая всем перечить, но страх выдать себя всегда брал верх.
- Елена Павловна, я всё-таки врач. Пожалуйста, сделайте, как я говорю.
Тут вмешалась девушка:
- Доктор, но я нормально себя чувствую... Только небольшая температура, и всё. Я и пришла-то просто ради больничного, у меня сейчас на работе проверка...
- ЕЛЕНА ПАВЛОВНА! – повторил Илья. - ПОЖАЛУЙСТА.
- Хорошо, - ответила сестра, ещё раз зыркнув на Илью очками, и Илье послышался скрежет ее зубов. А может, это был скрип ручки о бумагу. - Вот направление, подпишите.
Илья поставил корявую подпись.
- Сходите, проверьтесь, - сказал Илья девушке.
- Спасибо, доктор, - она схватила направление, рецепт, карточку и удалилась из кабинета.
- Илья Евгеньевич, я не понимаю, - сказала Елена Павловна, едва закрылась дверь. - Это попахивает самодурством. Вы пугаете пациентов, в конце концов.
- Пусть... - ответил Илья. - Но я ведь ни разу не ошибался?
- Знайте, я вынуждена буду...
- Поставить в известность начальство? - перебил её Илья, и на его губах появилась болезненная усмешка. - Вы уже поставили. Главврач мне уже вчера устроил допрос по поводу вот этого, - и он поставил на стол возле сестры пузырек из-под витаминов, в котором извивалась пара зелёных червей.
- Я за вас беспокоюсь... - пробормотала Елена Павловна.
- Поздно беспокоиться, - ответил Илья, вставая и расстегивая халат. - Я ухожу.
Он резко вышел из кабинета и двинулся к лестнице. Стены в его глазах двоились, и он с трудом понимал, куда идёт. Чья-то волосатая лапа скрылась за углом, и Илья машинально свернул в другую сторону.
Ему дорогу преградила каталка, на которой лежал мужчина, укрытый белой простыней. Он был небрит, чёрные волосы и баки всклокочены, лицо измождённое. В районе ноги в пространстве висели темные, длинные и толстые, рыгалики.
- Куда везёте? – спросил Илья.
Вокруг всё захихикало, воздух зашевелился и набух жидким звуком:
- Хи-хи-хи.... Ампутировать... Хи-хи-хи...Гангрена... ХА-ХА-ХА!
Илья попытался сфокусироваться на том, кто это говорит, но не мог – какие-то смутные клыкастые тени. Зато он ясно видел червей. Он нащупал в кармане халата еще один пузырек, отвернул крышку, и стал призывать червей к себе. Каталка двинулась, Илья пошёл рядом. Черви один за другим отправлялись в пузырёк. Нога становилась чистой.
- У него нет гангрены, - сказал Илья. - Покажите ещё раз врачу.
- Поздно... - ответил голос из воздуха. Каталка продолжила путь. Илья попытался остановить её, но рука прошла сквозь металлическую трубку, как сквозь струю воды, и бессильно обвисла.
Илья схватился за голову. Он хотел заплакать, но слёз не было. Поэтому он просто стащил с себя халат, швырнул на пол и, пошатываясь, побрёл на свет, к выходу.
XIV
На столе стоял большой торт, порезанный на восемь секторов, и чашки с чаем – три больших и одна маленькая.
- Илюш, бери кусочек, - мама была такой же, какой и семь лет назад - бодрой, улыбчивой, молодой.
- Спасибо, мам, - Илья положил кусок себе на тарелку и, отрезав ложкой небольшую часть, отправил в рот.
- Ты изменился, - сказала она. - Стал бледнее, глаза красные... Ты слишком много работаешь.
- А ты не изменилась, - ответил Илья, осторожно отпивая горячий чай. - Да и дядя Витя...
- Илья, - тут же встрепенулся Виктор Петрович, отрастивший огромную чёрную гриву волос. - Мы с твоей мамой женаты уже столько лет... Ну ты хоть раз можешь меня отцом назвать?
- Дядя Вить, - глаза Ильи заморгали чаще, он опустил чашку на блюдце. - Понимаете... Для меня отец – это вонючий волосатый зверь, который обесчестил маму, оскалил зубы и убежал...