Стихотворение было напечатано в «Северной Пчеле» 12 мая.
Аркадий Алексеевич Столыпин был другом и воспитанником М.М. Сперанского, зятем Н.С. Мордвинова (Вера Николаевна — урожденная Мордвинова). Как и Мордвинов, Столыпин был неподкупным и честным сановником. Декабристы намечали его — наряду с Мордвиновым, Сперанским, Ермоловым, Н. Тургеневым — в члены Временного правительства. Н. Бестужев показал на следствии: «Покойный сенатор А.А. Столыпин одобрял общество и потому верно бы действовал в нынешних обстоятельствах вместе с ним», Штейнгелъ свидетельствовал: «Рылеев не однажды вспоминал об обер-прокуроре Столыпине. «Вот был человек, — говорил он, — как жаль, что умер!»
У Столыпина было немало друзей среди литераторов — Карамзин, Жуковский. Из молодых — Кюхельбекер, Грибоедов и Рылеев, который встречался с ним в доме Мордвинова на Театральной площади (теперь дом 14, угол улицы Глинки, бывшей Никольской).
В послании к Столыпиной — всего двенадцать строк, но сколько в нем высказано гражданских идей. Во-первых, Рылеев всем его тоном отметает уныние: русский гражданин, патриот, честно делавший свое дело, отдал жизнь отчизне; его жена и дети — «прекрасные чада» — должны гордиться им. Вдова же обязана помнить долг матери — «образовать» детей так, чтобы они могли «возненавидеть неправду» и встать плечо к плечу с «юными исполинами», новым поколением русских граждан. Светлые образы отца (Столыпина) и деда (Мордвинова) Должны быть их путеводной звездой: поэт-декабрист и здесь говорит о силе примера, — Столыпин и Мордвинов выдвинуты им в ряд русских исторических героев, имена которых всем известны и не нуждаются в пояснениях.
…12 февраля 1825 года, уже во втором письме к Пушкину, Рылеев говорит о своем новом замысле: «Составляю план для Хмельницкого. Последнего хочу сделать в 6 песнях: иначе не все выскажешь».
Рылеев обдумывал поэму «Богдан Хмельницкий». Он набрасывал отдельные фрагменты и в процессе работы, раздумий над украинской историей, переходил к другим сюжетам — писал о Наливайко, Палее, Сагайдачном. Текст, предназначенный для «Богдана Хмельницкого», переходил в «Наливайко». Но мысль о Хмельницком Рылеева не оставляла. В середине 1825 года он решил написать о нем трагедию в стихах. Осенью он и начал ее.
Штейнгель сообщает: «Около половины уже ноября (1825 года. — В.А.), не прежде, будучи приглашен Рылеевым к меньшому Ростовцеву на чтение отрывков из сочиненной им трагедии «Пожарский»… я увидел тут в первый раз князя Оболенского и познакомился с ним. Впрочем, кроме упомянутого отрывка и прочитанного потом Рылеевым пролога к его трагедии «Хмельницкий», другого предмета разговора не было».
Ф. Глинка вспоминает о том, как он посещал Рылеева в начале декабря 1825 года: «Рылеев был болен сильно опухолью в горле и ни о чем не говорил со мною, как только о разных предначертаниях его поэм, также о трагедии «Богдан Хмельницкий», которую начал писать и намеревался объехать разные места Малороссии, где действовал сей гетман, — чтобы дать историческую правдоподобность своему сочинению».
«Пролог», состоящий почти из двухсот строк, написан большей частью нерифмованным пятистопным ямбом (в это же время Пушкин писал «Бориса Годунова» тем же размером). Рылеев обратился здесь к конкретному историческому материалу, а главное — по-новому взглянул на роль вождя в освободительной борьбе.
Тут сразу же выступает на сцену народ, та масса, которая и выдвинет потом «голову», гетмана (в «Прологе» Хмельницкий не появляется). Автор искусно строит живую сцену, открывая читателю истоки грядущего восстания казаков против польского владычества. Действие происходит на площади Чигирина. Польский подстароста Чашшцкий предоставил евреям-арендаторам право сбора доходов от православных церквей города. Добиваясь уплаты недоимок, он приказал арендаторам закрыть церкви — чтоб не могли бедняки ни детей крестить, ни молодых венчать, ни хоронить покойников до тех пор, пока не внесут всех требуемых денег; бедняки хотят расправиться с арендатором, но тот призывает поляков, — одного из бунтовщиков арестовывают. Оставшиеся негодуют.