Молодой Мазепа был удалец, но мрачный, нелюдимый:
…Как юный тигр На всех глядел, нахмуря брови, Был дружбы чужд, был чужд любови. Летал в пустынях на коне, И, увядая в тишине, Он рвался в бой, он жаждал крови… …И удальством пришлец младой В грязь затоптал всех гайдамаков. Суров, и дик, и одинок, Чуждаясь всех, всегда угрюмый… …Печаль, как черной ночи мгла, Ему на сердце налегла… …Ему несносна тишина; Без крови вражеской, без боя, Он будто чахнет средь покоя; Его душе нужна война: Опасность, кровь и шум военный Одни его животворят… …Всегда опущены к земле Его сверкающие очи; Темнеет па его челе Какой-то грех, как сумрак ночи.Второй отрывок — эпизод из военной жизни полковника Палея. Публикация отрывка в «Северной Пчеле» сопровождена примечанием: «Семен Палей Хвостовский, полковник Малороссийского войска, удалой наездник, бич поляков, ужас крымцев — был оклеветан Мазепою перед Петром и сослан. После измены Мазепы Палей возвратился к войску, и, удрученный летами и болезнью, присутствовал на Полтавском сражении, поддерживаемый двумя казаками». Как собирался развернуть здесь свой сюжет Рылеев, что нового по сравнению с «Войнаровским» хотел сказать о характере и деятельности Мазепы — неизвестно, так как от этого замысла не осталось никаких планов.
…В первых числах сентября 1824 года Рылеев и Александр Бестужев выехали на несколько дней в Батово. Бестужев — с заданием от своего начальника (управляющего путями сообщения) осмотреть Гатчинское шоссе; Рылеев, вероятно, для наблюдения за установкой памятника своей матери на деревенском кладбище и для хозяйственных дел по имению. Тогда и был установлен среда деревянных крестов кладбища мраморный памятник — отрезок колонны, пересеченный призмой, на которой было написано: «Мир праху твоему, женщина добродетельная. Анастасия Матвеевна Рылеева. Родилась декабря 11 дня 1758, скончалась июня 2 дня 1824 года».
У Рылеева в Батове было много хлопот, и Бестужев один гулял в лесу и на реке, наслаждался «тишью и дичью», обдумывал что-то «для Звезды», то есть для альманаха своего, бывал по вечерам в Рожествене у какого-то знакомого офицера — «кирасира Е.В.», где даже однажды «продурачился до утра».
4 сентября в 3 часа дня выехали из Батова и прибыли в Петербург во время «ужаснейшей грозы», как пишет Бестужев матери. «Но Рылеева дома, — продолжает он, — ждала еще ужаснейшая — Саша его кончался — и через день умер, — не можете себе вообразить положения Натальи Михайловны, отчаяние обоих. Она едва возвратилась к разуму — он болен».
Рылеев, однако, скоро вернулся к делам. Николай Бестужев писал: «Я видел страдание и силу души достойного моего друга; но это не мешало ему работать в пользу тайного общества со всей горячностью человека, обрекшего себя на жертву для счастия отечества».
Саше Рылееву 1 сентября 1824 года исполнился всего один год. Он умер 6 сентября. Похоронили его на Смоленском кладбище. В мае 1826 года Наталья Михайловна писала Рылееву (уже в крепость): «Мой друг, я заказала Сашеньке памятник и кругом решетку. Стишки твои нашла, которые ты ему написал, будут надписаны ему».
Это стихотворение «На смерть сына», появившееся в горькие дни сентября 1824 года:
Земли минутный поселенец, Земли минутная краса, Зачем так рано, мой младенец, Ты улетел на небеса? Зачем в юдоли сей мятежной, О ангел чистой красоты, Среди печали безнадежной Отца и мать покинул ты?10
В начале 1824 года Рылеев строил планы путешествия по Украине и Крыму. Об этом вел он переписку со своим другом — декабристом Петром Мухановым. «Скажи Мне, — писал Муханов Рылееву из Киева, — изменилось ли твое намерение путешествовать по южной части России и когда едем мы в Крым?» Муханов в Киеве по просьбе Рылеева занимался делами по поводу тяжбы княгини Голицыной с Рылеевыми, но, кажется, не очень внимательно и вообще неудачно, — позднее, в апреле 1826 года Рылеев писал жене из крепости о продаже отцовского дома или о залоге его: «Я… получил вместо 10 000 только 5000 р. по милости Муханова». Однако Муханов горячо пропагандировал в Киеве и Одессе «Полярную Звезду» и поэму Рылеева «Войнаровский», которую читал Пушкину и М.Ф. Орлову, — их замечания он сообщил Рылееву. Муханов был членом Союза Благоденствия, но в Северное общество Рылеев принять его не решался — по его «ветрености». Их связывали только литературные интересы. Рылеев посвятил Муханову думу «Смерть Ермака». В 1825 году Муханов хлопотал в Москве об издании отдельными книгами «Дум» и «Войнаровского».