В январе 2020 года в социальных сетях журнала The New Yorker появилась карикатура на любовь. Художница Элли Блэк отредактировала архетипическую историю о принцессе, похищенной драконом. На иллюстрации изображена сцена у ворот замка: раздраженная девушка гордо скрестила руки, рядом с ней стоит гигантский ящер. Выпуская легкую струйку дыма, он обращается к рыцарю: «Она не хочет тебя видеть, парень». Принц не спорит, его плечи и меч опущены – битва проиграна, не начавшись. Героиня не нуждается в спасении, ее тюрьма превратилась в убежище от патриархальных традиций, а похититель – в компаньона. Девушка отказывается от традиционного счастья и выбирает жизнь с экзотическим животным.
Вместо приглашения на кофе принц получает буквально от ворот поворот. В свою очередь, он и не думает развязывать конфликт – должно быть, понимает, что у современных принцесс нет времени на романтику: они слишком долго находились в тени отцов, братьев и мужей. Католическая традиция превратила царевну и дракона в безымянных статистов из эпизода про житие святого Георгия (в легендах других патриархальных обществ красавица и чудовище исполняли те же роли, но, по крайней мере, у них были имена: Андромеда и Кет, Кусинада-химэ и Ямата-но-Орочи, Забава Путятишна и Змей Горыныч). Что сказал бы о таком союзе Фрейд? Дракон в этих историях служит метафорой запретного сексуального опыта – страхов и желаний девственной принцессы-подростка, от которых принц должен ее избавить ради политического мира и социально приемлемых отношений. Сегодня драконов перестали считать похитителями девственниц: принцесса из рекламы конструкторов Lego, не дожидаясь своего спасителя, направляет на дракона меч, но не собирается его убивать – лишь хочет поджарить маршмэллоу.
Драконы и принцессы современной популярной культуры вернули себе имена, а вместе с ними – субъектность. Получив не только замок, но и право на университетское образование, принцесса смогла жить в уединении, обеспечивая и себя, и свое животное. Благодаря открывшимся возможностям она быстро наверстала упущенное и разделила с мужчиной роль протагониста в высокобюджетных фильмах. Дракон же заменил другого не менее яркого персонажа – белого коня, символ подчиненной и облагороженной человеком природы. Жизнь принцессы превратилась в приключенческий роман ее собственного авторства, а потому проблема поиска возлюбленного, готового взять на себя ответственность за судьбу царевны и ее имущество, потеряла остроту. К тому же браки ее подруг все чаще заканчивались разводами и утомительным разделом фамильных земель. Мечта о нуклеарной семье перестала казаться такой уж достойной опцией. «Любовь, секс и отношения в глазах миллениалов все больше связаны именно с рисками, а не с удовольствием», – пишет исследователь эмоций Полина Аронсон49. Поэтому многие принцессы принимают решение заморозить яйцеклетки и заняться карьерой. По вечерам они с драконом летают над лесом, чтобы проветрить голову после видеоконференций. Дракон не заглядывается на других девушек, отпугивает коммивояжеров и отапливает замок своим дыханием. В его компании принцесса наслаждается физической и психологической независимостью – ей кажется, что она ничего не упустит и сможет завести роман с красивым рыцарем, как только появится настроение. Но с каждым проектом работа становится все увлекательнее и сложнее, и девушка понимает, что больше не может и не хочет отвлекаться. Вслед за романтическими фантазиями юности исчезает естественное влечение к прекрасным принцам – редкие свидания начинают казаться скучными, щеки не краснеют от случайных соприкосновений рукавами, да и бабочки в животе никак не просыпаются.
Тициана Терранова и Франко Берарди объясняют эту ситуацию распространением ангедонии – психической патологии, которая проявляется в снижении способности получать удовольствие от жизни, в том числе от социальных взаимодействий и секса. Терранова причислила это расстройство к побочным эффектам когнитивного капитализма и объяснила его распространение тем, что ориентация на вознаграждение и признание профессиональных успехов не имеет очевидных сдерживающих факторов. Перспектива реализации интеллектуального и творческого потенциала представляется бесконечно восходящей кривой роста финансового благополучия и укрепления профессиональной репутации. Но иллюзия неограниченного развития, встроенная в механизм карьерного соревнования, на определенном этапе приводит к саморазрушению50.