Глава «Транскультурные медиаторы» рассматривает животных-компаньонов как посредников в установлении первого контакта, развитии межличностных отношений, продвижении новых идей, технологий и сервисов. Харизматичные животные вызывают доверие к любым товарам, в рекламе которых участвуют. Сегодня питомцы поддерживают вовлеченность людей в циклы непрерывной продуктивности (работы, потребления, социализации), искусно манипулируя эмоциями. Они помогают смягчить негативные переживания, умерить завышенные амбиции и подавить вспышки неудовлетворенности. Невинность, неспособность к манипуляции, верность, безобидность и другие качества, которые люди склонны приписывать животным-компаньонам, способствуют продвижению противоположных идей: толерантности и экстремизма, критического мышления и конформизма, экологической грамотности и импульсного потребления. Опираясь на идеи Джоди Берланд о посреднических функциях животных в эпоху цифровой культуры, я исследую новый тип виртуальных монстров-компаньонов, которые примиряют нас с реальностью шестого вымирания8 и формируют ложные представления о потребностях диких животных в человеческом участии.
Исполняя роли детей и возлюбленных, психотерапевтов и рекламных агентов, навязанные неолиберальной культурой, животные-компаньоны, как и любые другие формы жизни, время от времени проявляют свою субъектность. В такие моменты они демонстрируют естественное стремление к автономии, непостижимые для нас поведенческие реакции и странные предпочтения. «Жизнь с питомцем можно рассматривать как упражнение в смирении, – пишет Эрика Фадж. – Мы смотрим на своих домашних животных и понимаем, что не знаем и не можем знать (и чувствовать) всего»9. Истории нетипичного поведения животных, например нежной дружбы котов с собаками, птицами или рыбами и другие случаи межвидовой солидарности «природных врагов», встречаются нам в социальных сетях. Другие примеры – в материалах новостных агентств, которые рассказывают об ушедших «в отрыв» чихуахуа и минипигах. Третьи, наиболее редкие и ценные образы, появляются в текстах философов и писателей, внимательно наблюдающих за своими компаньонами. В таких историях удобные животные исполняют роли неототемов, как назвал их Доминик Петтман. Некоторые из этих животных реальны, как коты Александра Гениса, другие вымышлены, как постапокалиптические питомцы Линор Горалик, заговорившие по-человечески на страницах романа «Все, способные дышать дыхание». Глава «Неототемы» рассказывает о способности удобных животных к импровизации и предлагает увидеть в них наставников в сопротивлении негативным эффектам неолиберального режима.
Говоря о неолиберализме в контексте отношения к животным-компаньонам, я ориентируюсь на исследование культуролога Джули Энн Уилсон, которая рассматривает тревожность, неуверенность, неравенство и другие эксцессы этой идеологии как следствие изменения ценностей индивидуализма. Вместо частной собственности, личных прав и свобод – идеалов либерализма – приоритетом нового человека становится профессиональное признание. «Неолиберальные индивиды – это личности, которые думают о себе и относятся к себе как к инвестиционному проекту, постоянно работают над тем, чтобы повышать собственную ценность с течением времени, – пишет Уилсон. – Как человеческий капитал, личность всегда имеет перспективы для развития, экспансии, максимизации и оптимизации»10. Императив саморазвития побуждает людей оценивать любые отношения, не связанные напрямую с приобретением конкурентных преимуществ на рынке человеческих ресурсов, как второстепенные. А это значит, что резерв времени и энергии, которые можно потратить на заботу о животных-компаньонах, сегодня расходуется на работу.
8
Шестое, или голоценовое, вымирание – это процесс массового исчезновения животных и растений на протяжении последних двухсот тысяч лет в связи с возникновением и деятельностью человека. Шестое вымирание характеризуется исчезновением мегафауны, наземных животных весом от 45 кг, а также деградацией биологически разнообразных экосистем, таких как коралловые рифы и тропические леса. Элизабет Колберт подробно анализирует этот процесс в книге «Шестое вымирание. Неестественная история». Голоценовое вымирание называют шестым, поскольку по масштабу оно сопоставимо с пятью крупнейшими вымираниями живых организмов в истории Земли.