− Нет, − промолвил молчавший до сих пор Антти. − Вы же решили, что никто не придет, если узнают, что у нас даже петь некому. И я сразу сказал, что это очень тупо…
Йуусо перебил его:
− Хэй, Матти, петь-то будешь?
А с него от неожиданности вдруг слетела вся уверенность. И навалилось полное разочарование. Все-таки он вчера был не в себе. Притащился вот в столицу, ничего толком не разузнав, а тут выясняется, что даже группы-то никакой нет. А куда ему с такими амбициями деваться, если он даже петь не желает?
− Хэй, − Лате подошел поближе и участливо посмотрел на него снизу вверх своими яркими зелеными глазищами. Прелестный маленький эльф, но, очевидно, не бывать им Лате и Мате…
− Ты совсем не поешь, да? − грустно спросил он. − Наверное, надо было быть точнее в том объявлении. Но мне понравилось то, что ты играл, ну вот эта, в конце…
А, какого черта. Приехал, так зажигай! К тому же, никогда не знаешь, какие скрытые таланты скрыты в тебе. «Талантливые люди талантливы во всем», так, кажется, говорят.
Матти прошел к микрофону. Он обхватил стойку руками, встряхнул волосами, сверкнул своими синими очами на воображаемый зрительный зал, выдержал эффектную паузу. Затем с нежностью приник к микрофону, почти целуя его, как это делал Вилле Вало на своих ранних концертах, прикрыл глаза, еще раз встряхнул головой, стараясь унять волнение. Наконец, губы его шевельнулись:
− That’s what I need! Your cold bloody lips!
И неважно, сколько слов было спето, главное − как.
Он посмотрел на остальных сияющим взглядом.
− У вас есть вокалист, ребята!
− И это вся песня? − хмыкнул Антти.
− Зато очень подходит к нашему названию! А Матти ее еще допишет, правда? − Лате восторженно захлопал в ладоши.
Нет, все-таки какое у него шикарное чутье на людей! Сразу определил себе в этом дурдоме родственную душу. Вон Лате тоже понимает, что его песни гениальны, даже если они не закончены.
− А как вы называетесь? − поинтересовался он у своего нового лучшего друга.
− «Dead Pam», − охотно ответил Лате. − Видел, у нас там висит Памела? Она − наш талисман. Один раз она приснилась мне, только лицо ее было бледным, губы – синими, она была так хороша, куда лучше, чем живая…
Лицо эльфоподобного басиста вновь озарила радостная улыбка до ушей.
Кажется, Матти ошибался: маньяки все-таки вешают на двери Памел.
− Я иногда размышляю о красоте смерти и увядания, ведь это так вдохновляет, правда? − жизнерадостный голос Лате и его энергичный тон совершенно не вязались с тем, что он говорил. − Я думаю, мертвая Памела должна быть у нас на обложке.
− А давайте выпьем! − воскликнул Йуусо, перекрывая этот поток готических фантазий.
Они накинули куртки и высыпали на улицу, где уже начался самый настоящий буран. Массивная фигура барабанщика уверенно устремилась вперед, прокладывая путь для всей команды сквозь сугроб, худощавый Антти держался рядом, словно опасаясь улететь на Аландские острова от очередного порыва ветра, а Лате, продолжая чарующе улыбаться, ухватил его под руку. Все равно быть им Лате и Мате, ну и что, что его новый лучший друг малость странноват?
В «Илвесе» было очень уютно сидеть и накачиваться пивом, особенно когда за окном творился этакий снежный апокалипсис. Группа «Dead Pam» была укомплектована полностью и теперь наслаждалась жизнью. Матти уже видел памятную табличку, что скоро будет висеть над этим столом.
«Вот тут они решили собраться!» − будут восклицать люди, показывая на нее. − «И вот тут Матти Хассельгрен и Лате Лааксо сделали эту фотографию!»
Фотография, кстати, была чудо до чего хороша. Матти и Лаури сидели на полу, крепко обнявшись и показывая в объектив «козу». Лица их излучали уверенность в завтрашнем дне и просто сияли. Перевернутый стол делал фотографию более живой. На заднем плане виднелся Антти, закрывший зачем-то лицо ладонью, и охранник, спешащий к ним со всех ног.
Комментарий к 2. Памела, Лате и амбиции
Переименовала их в Dead Pam.
Это как-то проще орать во время кульминации…
========== 3. Матти переезжает в столицу ==========
Переезд Матти Хассельгрена в Хельсинки проходил довольно эмоционально. Он прожил в своем городке всю жизнь − почти двадцать пять лет. Покидать родные края было непросто − как будто выдергиваешь корни из земли, со скрипом, с болью. Но Матти понимал, что это необходимо. Да, он уезжает в столицу, зато его город в скором времени окажется на карте мира! Все будут славить место, где появился на свет сам Матти Хассельгрен.
Он подумал и решил, что не стоит перед отъездом делать уборку − пусть все останется на своих местах, когда из этой квартиры решат смастерить музей памяти великого рок-музыканта… Хотя почему памяти? Матти же будет жив, молод и прекрасен, когда этот музей решат открыть! Музей славы Матти Хассельгрена, вот как он будет называться. А может, взять себе сценический псевдоним? Никки Сикс… Мате Хасс… Ладно, об этом он подумает потом.
А сейчас ему нужно было проститься не только с квартирой. Все по нему здесь будут тосковать, это точно. Он как будто освещал это унылое местечко своим присутствием, сиянием своего таланта, своим добрым и отзывчивым характером, своей красотой и скромностью. Как они тут все будут без него? У Матти даже сжалось сердце, ему вовсе не хотелось видеть убитые горем лица. Хорошо, что он никому не сказал о своем отъезде. Правда, одного горюющего лица ему не избежать…
− Эмми, − осторожно начал он. − Не нужно сцен, и, пожалуйста, никаких слез! Я должен уехать, чтобы…
Чуть полноватая блондинка, не отрываясь от ноутбука, что стоял у нее на коленях, кивнула:
− Ок.
Она делает вид, что поглощена разглядыванием фотографий какого-то качка на «майспейс», но он-то знал, что она готова броситься к нему, повиснуть на шее и, заливая слезами его плечо, умолять остаться. Ну почему великим людям суждено доставлять простым смертным столько страданий? Он вовсе не выбирал себе такой судьбы.
«Господи, ну чего он стоит?» − нетерпеливо думала Эмми. − «Хотела сказать ему на неделе, чтобы выметался, а тут вот оно как удачно вышло…»
− Может быть, тебе такси до вокзала вызвать? − спросила она, по-прежнему не отрываясь от компьютера.
Он покачал головой, возвращаясь из возвышенных дум о нелегкой судьбе великих творцов.