Мне хочется хихикать. Он все никак отойти не может, до сих пор красный. Но – пусть! Я не собираюсь доставаться так легко. Слишком долго он меня мучил.
Он вздыхает и уже собирается что-то сказать. Но на меня не смотрит. А я хочу, чтобы смотрел.
- Голову подними. И смотри на меня.
Великие боги, ну и замученный у него сейчас вид! Такое чувство, что я его только что растянула на шипованных побегах, раздела и изодрала тело в кровь. Я смеюсь, и он меняется в лице – между бровей пролегает хмурая складка.
- Игдена…
Я с нескрываемым интересом изучаю его реакцию.
- Что?
Он молчит. Потом вздыхает и – наконец-то! – произносит это.
- Да. Я тебя люблю.
Святой воин подходит ко мне. Он упирается в подоконник руками, уже глядя на улицу – а потом поворачивается, вновь переводя взгляд на меня. Я чувствую, что он хочет сказать что-то еще. В этот раз – я выслушаю.
Голос у него тихий.
- Я давно уже этого не чувствовал. Это странно. Я не согласен с некоторым, что ты делаешь. Как делаешь. И все же вижу, что у тебя на все есть свои причины, которые я не могу не принять и не понять. Прости, что получилось… - он сжимает губы. Еще одна деталь, по которой я определяю искренность его слов. То, что он обдумывает сказанное – сейчас. – Так затянуто.
Я улыбаюсь, а он обнимает меня и целует в губы. Наконец-то. Крепко. Тепло. Не хочу обрывать. Пусть. Вот так. Еще и еще. Это большее, чем я ждала и хотела от него сейчас. Он понятливый. Хороший. Мой светлый воин. Запускаю пальцы в черные волосы. Плотные, густые.
Интересно, и кто это его в храме научил так шею целовать? А руки – такие теплые… Я запрокидываю голову. Ох, он получит, чего хотел.
Я раздеваю его – снимаю рубашку – и резко отталкиваю, полураздетого, к кровати. Играючи выскальзываю из рук, спрыгиваю на пол, дразню тем, что отняла ненужный комок ткани, закрывавший тело. Дразню движениями и взглядом. Чтобы смотрел, чтобы видел, чтобы хотел.
А потом целую в сухие горячие губы, прижимаюсь, закинув руки за шею – и утягиваю, прямо за руки, на постель.
========== 10. Двое ==========
Когда все закончилось - она осталась со мной. Моя диковатая девочка. Или… скорее я с ней. Но не так уж было важно, кто из нас кого приручил и кто пошел на контакт первым. Я просто любил ее и знал, что она никогда не ударит меня в спину. Ей можно было верить. И все, что она могла говорить – с виду обидного – было только игрой. Я уже успел убедиться, что она хорошо понимала границы дозволенного. А я ловил себя на том, что мне приятна ее слегка колючая игривость, которая всегда оборачивалась теплой нежностью, когда приходило время.
Я просто был с ней после того, как нас всех вытащили из долины Мердэлейн. Мне повезло больше Игдены – я отделался только сильной болью в спине и парой неглубоких ран. И я был в сознании.
А она… Король Теней не столько ее ранил, сколько выпил. Все силы. Она лежала в полубессознательном состоянии и звала то меня, то – почему-то – следопыта, словно брата, и плакала, пытаясь свернуться в клубочек. Я по возможности старался быть рядом с ней. Успокаивать. От моих прикосновений ей действительно становилось чуть легче. И к тому же лучше, если это был я, уже знавший ее и душу, и тело, а не чужие. Они не должны были видеть слез.
Я видел, как посерело ее лицо, когда уходил следопыт. Видел, с какой болью она потом смотрела ему вслед, даже отговорив от боя. Я не сомневался, что она верна мне и не собирался лезть в ее чувства или осуждать их, но все же не понимал. Он оставил ее перед решающим боем – а она умудрилась оправдать его. А я ей еще и верил, надеясь разобраться, вместо того, чтобы осуждать – потому что помнил, какой ласковой она могла быть и была, и что у нее всегда были причины, которые я мог понять, если хотел.
Она очнулась нескоро. Через недели две. Мне сказали прийти – через врача Крепости – уже престарелого жреца-травника, которому Игда доверяла. Когда мы зашли – она лениво махнула ему рукой со своего ложа, которое, почти как и всегда, оплетал по колоннам живой плющ.
- Оставь нас наедине, мастер Элион.
Она выглядела устало. Лицо побледнело, выцвело, под глазами, утратившими блеск, залегли круги – еще более заметные от того, что свет падал только из камина. Теплый. Ее волосы рассыпались по подушке волнами – потускневшие. Кожа шелушилась, словно ей не хватало влаги, как и губам.
Теплые пальцы коснулись моей щеки, когда я осторожно поцеловал ее.
- Тише, - голос был почти шепотом. – Я знаю, что у тебя болит спина. Не так движешься.
- Да.
Мне было больно смотреть на нее. Хотелось сделать что-нибудь, чтобы поставить ее на ноги, но я не знал, что.
Я провел с ней долгое время. Несколько дней прошли именно таким образом. Я засыпал рядом с ней, просыпался, отпаивал ее травами, которые она говорила делать. Она тоже по мере сил лечила меня, втирая в спину странную, горько пахнущую травами мазь, от которой немела кожа и разливалась прохлада – но проходила боль. Мы говорили. Целовались. Шептались вполголоса, как могут только влюбленные.
Прошло еще недели две, прежде чем мы крепко встали на ноги. Мы жили в крепости все это время. Восстанавливались.
А потом в одну из ночей, когда мы лежали после долгой любви, и в комнату уже проникал прохладный, веющий осенью ветер, она склонилась надо мной, опираясь локтем на грудь – и шепнула, глядя в глаза:
- Холодает.
Ее волосы щекотали мне кожу, но под одеялом – там было тепло. Особенно вдвоем. Я намотал светлый локон Игды на палец и провел по тонкой брови:
- Тебе холодно? Я могу закрыть окно.
Она покачала головой и положила мне голову на плечо.
- Нет. Нет, мой воин. Холодает вокруг нас. Это не наша осень. Не наше лето. Нужно идти отсюда…
Игда внезапно оживилась после этой фразы. Вновь поднялась, глядя на меня. Глаза горели живым золотым блеском, а огонь в камине создавал теплый сияющий нимб вокруг головы.
- Давай уйдем. Улетим, сбежим отсюда. Сокровища дракона и снаряжение. Просто исчезнем. Много лет безбедной жизни. Куда хочешь. В Уотердип. Амн, Кормир, Сембию. Мне все равно. Я знаю, что ты боишься леса. Он чужой тебе. А я могу слышать и город. Растить там травы. Дарить жизнь цветам и деревьям. Я хочу увидеть орхидеи. Мне говорили, что эти цветы боятся холода, и их нет – здесь, у нас. Нас не найдут.
- Тише…
Я поцеловал ее в шею. Вдохнул запах волос и провел руками по гибкой талии. Теплой. Гладкой. Прижал к себе крепче, и почувствовал, как она отвечает телом на мое движение. И обнимает в ответ.
Нужно ли мне было теперь что-то, кроме нее на самом деле? Кто-то, кроме нее? Я больше не был связан присягой городу. Давно не был, когда поклялся служить людям и Тиру, а не политикам. В этом мире всегда найдется дело - и разве не того я подспудно хотел всегда? Попытаться донести нормальную жизнь во всеми богами забытые места, или восстановить справедливость в городах.
Я ответил ей:
- Я остаюсь с тобой.
Она улыбнулась мне в полумраке и провела рукой по щеке:
- Я люблю тебя.
От ее кожи пахло все так же. Целым миром. Дождями, землей и древесиной.