Я хочу, чтобы он покинул это помещение. Мне хочется в одиночестве принять ванну, и завернувшись в одеяло смотреть телевизор до самого утра. Зимой это мое самое любимое занятие: просиживать у телека, пока не поплавятся мозги. Очарованная страстями на экране, я забываю про свои проблемы.
***
Днем я звоню Анюте. Спрашиваю, не появился ли какой-нибудь мужик, который мог бы приютить меня, хотя бы на пару недель.
— Есть один хач, но он воняет, — говорит Анюта, и на заднем фоне я слышу музыку из какого-то торгового центра.
— Нет, не покатит, — говорю я.
Анюта говорит:
— А че у тебя с твоим? Бьет? Ты только скажи, и я приеду, чтоб ему мошонку оторвать.
— Да не, просто он постоянно ноет, что его все задолбало. Я хочу отдохнуть от него.
— Я же тебе говорила, чтоб ты не мутила баунти с клиентом. Очень редко это заканчивается хорошо. Особенно этот Олег… Он же нюня. Хватило ума два раза кончить в пизду своей постоянной шлюхи, а теперь ноется.
— Да, детей он не любит, — говорю я.
— Бери с него деньги за психологические услуги. Ты тоже не железная.
— Анют, маякнешь, если нарисуется мужик с хатой?
— Конечно, курочка моя.
Мы могли бы встретиться с Анютой и обговорить все в живую, если бы не расстояние. Она еще в начале года укатила со своим "масиком" в Сочи, и Анюте там хорошо. Она притворяется дочерью своего мужика, и с благодарностью принимает все его подношения. И еще Анюта по секретику говорила, что у него не стоит, и судя по всему никогда не встанет.
— Куни каждый день, — восторженно кричала в трубку моя подруга, — А еще он называет меня своей девочкой. Еще немного, и я сменю отчество.
Иногда Анюта звонила прямо во время секса. Она спрашивала "че делаешь? " а потом сообщала, что сейчас сидит на лице своего масика, и что, между прочим, ей сейчас хорошо. Обычно я ругала ее, и клала трубку. Потом смеялась. Благо, не одну меня она донимала своим чрезмерным экстравертизмом.
***
Нэнси говорил про Анюту:
— Эта сучка рада всяк сюда входящему пизду наизнанку вывернуть. И это я молчу про ее невероятный внутренний мир. И Бэмби, я тебя заклинаю именем Христа — отходи подальше, когда эта тифозница чихает. Иначе она выстрелит в тебя своим пролапсом матки.
— Больной ублюдок, — ругалась Анюта, — Мне матку еще в 14 лет удалили, когда я залетела. Мне нечего больше выворачивать наизнанку.
— Буть я твоей маткой, я бы сам от тебя отрезался, и пошел искать ту, которая бы использовала ее строго по применению, а не как пепельницу.
И это был жаркий июль прошлого года. Мы торгуем в родном придорожном комплексе, курим, и от скуки припираемся друг с другом. Я жду весну, чтобы снова жить на вольных хлебах.
А Нэнси транс. То есть, когда я встретила его впервый раз, я и подумать не могла о члене, который скрывается за тонкой тряпочкой его стринг. Он азиат. Подведенные обсидиановые глаза, тонкие красные губы, а в манерах женственность на уровне Джей Харлоу. Порой на фоне его я чувствовала себя недостаточно женственной. Мои высветленные волосы и наравне не стояли с его желтыми шелковыми прядями. И на солнце казалось, что Нэнси состоял из золота.
***
Я собираюсь в кафе. Надеваю ботинки, свитер с горлом, драные джинсы, и поверх бесформенный пуховик. На улице январь дает мне снежную пощечину, ветром вырывает волосы, и колет холодом руки. Садист. Пробегаю пару домов и прячусь в безвкусном кафе, в котором постоянно никого из посетителей не было. Заказываю раф, и баристо смотрит сквозь меня, будто я призрак.
Расстегиваю куртку. Сижу за столиком подальше от окна. В голове воспоминания, но не мои, а моих товарок. Кто-то объехал всю страну, кого-то выгнали родители, как меня. Вспомнив свою историю становления проституткой, я буквально физически почувствовала запах дорогих материных духов. Железистый привкус исходящей от нее радиации в виде хладности, равнодушия ко всему. И ненависти ко мне.
— Я не думала, что рожу такую дрянь как ты, — слышу ее голос на задворках сознания, сопровождающимся острым стуком ее набоек. Шлейф шелкового платья прорезает воздух, а ее дорогая шуба смягчает звук ее движений. Женщина-сова, чей лучший друг — Джони Бродяга с плиткой молочного шоколада.
Я когда-нибудь расскажу, за что меня выпинали из совинного гнезда, но сейчас я этому рада.
***
Бариста подходит и спрашивает, все ли в порядке, указывая на мои слезы.
3
Простите за обрывочность моей исповеди, батюшка. Таким грешницам как я неприсуще четкое изложение мыслей.