Выбрать главу

— Да ладно! Так вот прямо — один вербовать, а второй стрелять? С чего вообще это взяли?

— Люди слышали, как Жаба орал. А этот вышел весь красно-белый пятнами, и всё к револьверу тянется. И на вопрос, что случилось задвинул про «непристойное предложение, несовместимое с честью». Вот сам думаешь, что ему предлагали?

— Ну, не замуж уж точно! — и оба заржали.

— Потом Жаба с двумя жабятами сюда прискакал, так этот первокур их полчаса в коридоре держал, статьи Устава цитировал, которые жандарм нарушает и по которым он его имеет право не пускать. Издевался, пока уже Жаб не стал револьвер хватать.

— Забавно. И всё-таки, меня ты сюда зачем привёл?

— Секрет один открыть хочу. Тут, за углом, ещё и душевая есть, про которую никто не знает.

Я тихонько юркнул к себе, печально вздыхая: через неделю про мою душевую будет знать «по секрету» весь коридор, и в ней будет такая же очередь, как везде.

«Зато репутация у тебя образуется — ух! После сегодняшнего если даже кто и попытается слухи про тебя и жандармов распускать — никто не поверит!»

«Ага, главное, чтобы всякие заговорщики с бунтовщиками не потянулись косяком, к себе вербовать».

«Пусть тянутся — а ты их Мурлыкину, оптом и в розницу. Всё равно никто не поверит, что это ты сдал!» — и дед опять заржал.

«Фу на тебя».

Я подготовился к завтрашней поездке: во-первых, повторил по памяти те бумаги, что остались у Жабицкого, только в шапке документа оставил пустые строки на месте адресата. Во-вторых, описал вчерашний неудачный поход к местному жандарму, как мог детально, за исключением содержания его воплей. Зафиксировал написанное печаткой — из-за уменьшенной «мощности» пришлось на каждом листе прикладывать по четыре раза и возникло опасение, не порвётся ли бумага по стыку укреплённых мест.

Утром хотел проскочить пораньше, до того, как сокурсники массово повалят на учёбу, но не получилось — попался на глаза группке студентов, среди которых были и знакомые. И те, к сожалению, меня заметили:

— О, Юра, Рысюхин! Слушай, что ты пил такое, для храбрости? Что за эликсир?

— Ну, рецепт простой, — дед решил порезвиться, а я согласился поработать передатчиком. — Берём лом. Стальной, кованый, квадратного сечения. Охлаждаем до минус сорока градусов. Устанавливаем над тазом или ванночкой под углом тридцать градусов к горизонту и тонкой струйкой выливаем на верхнюю часть лома пол литра тормозной жидкости, желательно — авиационной. Лом с тем, что на него намёрзло — откладываем в сторону для повторного использования. Оставшуюся жидкость смешиваем в пропорции два к одному с лосьоном «Огуречным» и чаркой одеколона. Тщательно перемешиваем, но не взбалтываем. Принимать три раза в день натощак по семнадцать капель на чайную ложку петеярового масла.

В начале студенты слышали внимательно, кто-то вроде даже записывать хотел. Потом на лицах стало появляться недоумение, переходящее в улыбки. В конце уже все хохотали хором.

— Вот зараза, а⁈ И, главное, чешет, как по писанному! Ты стихи писать не пробовал?

— Пробовал, такая чушь выходит… Давайте лучше рысюхинскую народную мудрость, хотите?

— Ну-ну. Излагай, давай!

— Кхм. Вот. «Сколько волка ни корми — а у коня всё равно больше!»

На фоне смешков послышалось ожидаемое:

— Фу, Юрка, как ты можешь такое вслух и при дамах⁈

— А что такого? Что неприличного в конской морде⁈

— Морде?

— Ну, да — чем лучше кормишь, тем шире морда, всё логично. А вот о чём вы, дамы, думаете с утра пораньше?..

Уходил я под дружный смех всей компании, включая тех самых дам. И отвлёк, не дав задать по-настоящему неприятные вопросы, и не позволил помешать моему «побегу», связав разговором.

При выходе на лицо никаких проблем или вопросов не возникло, хотя я уже готовился к тому, что Жабицкий выдаст на счёт меня какие-нибудь ущемляющие распоряжения и был готов в крайнем случае предъявить своё жандармское удостоверение, сославшись на служебную надобность. Не пригодилось. На этой мысли дед оживился, вроде как хотел ещё какой-то странный анекдот задвинуть, но я от него отмахнулся. А вот от идеи провести тренировку в перемещении по условно-враждебной территории отмахиваться не стал. Потому и в город по воде поехал не просто так, а потому, что судно, в отличие от извозчика, труднее остановить по дороге и в переулок оно внезапно не свернёт. Про «скрытное перемещение к объекту» вспоминать и смешно, и стыдно. Одна надежда — никто не видел.

Мурлыкина на месте не оказалось. Но и у меня уже другие возможности, так что я оставил у дежурного данные своего мобилета и попросил передать Василию Васильевичу, что мне нужно попасть к нему на приём, потребуется около получаса, и пусть он позвонит, когда сможет выделить время. А сам спокойно пошёл в лабораторию — чайку попить, деньги на карманные расходы получить, просто пообщаться в приятной компании — а коллектив подобрался на редкость уютный. Так всё и получилось: и чаю попил, и позвонил в то заведение, где «дяди» столовались — заказал, «как взрослый» выпечку с доставкой. Рассказал обе шуточки: про коня и волка, а ещё про извинявшегося извозчика — раньше как-то к слову не приходилось. Упомянул, что Мефодьевне анекдот понравился, а потому простое «звиняйте, барышня» в общении с ней вполне уместно. Но что-то коллеги дружно замялись и сказали, что с ЭТОЙ Светой они шутить не рискуют.