— Так, это без меня. Если кто-то полезет своими лапами что-то вскрывать — пусть потом везёт от своего имени и под своими печатями!
— Да что ты себе…
— «Вы».
— Что значит, «вы»?
— Не «ты», а «вы». Я дворянин, и глава рода, извольте вести себя пристойно! Это раз. А во-вторых — я отвечаю за состав напитка и качество в буквальном смысле головой!
— Вот только не надо…
— Вот именно — не надо! Ознакомьтесь, на каких условиях в Великом княжестве выдаются лицензии на производство и продажу крепких спиртных напитков! И я не могу, не хочу и не буду рисковать существованием рода из-за того, что какой-нибудь дятел что-нибудь испортит!
Мурлыкин бросил на меня недовольный взгляд, и, схватив местного жандарма за локоть, отвёл в сторону, что-то рассказывая. Недоверчивое выражение лица младшего жандарма сменилось на удивлённое.
— На случай особой хитросделанности отдельных исполнителей. У меня каждая этикетка — артефактная, своего рода свиток. При любой попытке доступа к содержимому, кроме его выливания из бутылки, сгорит или как минимум отвалится и не даст приклеить себя обратно.
В общем, договорились, что представитель жандармерии приедет в Смолевичи завтра вечером, осмотрит там груз (не вскрывая!) и вместе с Владом сопроводит его до передачи сотрудникам посольства. Назвал свой адрес в Смолевичах, для жандарма.
— Кто будет сопровождать груз с вашей стороны?
— Беляков, Владислав Тимофеевич, управляющий из Викентьевки.
— А кто с ним? Дорога дальняя, выдержит ли?
— А что бы ему не выдержать?
— Погода вон какая: сыро и холодно. Околеет за шесть часов, или сколько там ему понадобится?
Тут ввязался мой тесть.
— Он на пикапе своём поедет?
— Разумеется, на чём ещё-то⁈
Василий Васильевич повернулся к коллеге:
— Вы новый фургон, что для командировок купили, видели? Вот, там кабина оборудована примерно так же, только немного просторнее. Так что доедет с комфортом и Влад до Смолевич, и все вместе — до Минска.
— А норвежца своего взять не хотите?
— Так он же, вскоре после передачи посылочки, прошлой осенью Российское подданство получил, а перед самым Новым годом женился на местной. Боюсь, что в консульстве приезд такого вот «перебежчика» восторга не вызовет, даже наоборот. Так что лучше, наверное, их не смущать и не провоцировать.
Мурлыкин ещё минут пятнадцать «закруглял разговор» в ожидании местного коллеги равного себе положения, но так никого и не дождался.
По пути обратно в его кабинет уже спокойно разговорились о делах личных и семейных.
— Машка вообще сама не своя. У них там какая-то «предзащита» скоро, по поведению дочки — так вообще чуть ли не завтра, но это «завтра» уже вторую неделю продолжается. Может, хоть отвлечёшь её как-то, успокоишь?
— Пробовал. Был обруган, всячески обозван и послан «не мешать».
— Она скоро на людей начнёт кидаться.
— Самое смешное — её руководитель говорит, что там уже практически всё готово, осталось отшлифовать отдельные шероховатости и всё, переживать вообще не о чем. По его словам, если не гнаться за высоким балом, сдавать уже сейчас можно бы, а чуть-чуть порепетировать, и уже хорошо будет.
— Да, жена в курсе, и меня успокаивает. Но Машка всё равно переживает и бесится.
— Может, отвлечь её выбором фасона свадебного платья?
— Ни в коем случае! Она тогда просто сразу по двум поводам переживать начнёт, знаю я её!
— Как скажете, вам виднее.
Апрель растопил уже почти весь снег, кое-где лежали грязные груды, отмечая места, где зимой нагребли больше всего, да в лесах оставалось немало снежных завалов и наносов. На академической изнанке уже вовсю шли полевые работы, а студенты, желающие взять охотой первый или второй барьер, записывались в патруль. Я туда не полез, за бессмысленностью для меня этого действия, и чтобы не занимать место, которое нужнее для другого.
На моей изнанке, судя по вычисленному сдвигу сезонов, должен был начинаться февраль, но погода стояла на удивление не морозная, такое ощущение, что там зима не как у нас — три месяца по календарю и как бы не четыре по факту — а месяца два. Или, повторюсь, необычайно мягкая в этом году. Нужно больше исследований.
Черепахи ещё не проснулись, неугомонные охотники из «ближней» команды процедили один заведомо не населённый гигантской черепахой пруд. В результате — выловили пятерых мелких черепах той же породы и в полусонном состоянии. Макры нашлись в трёх животных, но представитель гильдии сказал, что в них ничего нет, ни один не отзывается характерным образом. Подозрения скупщика оправдались, кристаллы оказались пустышкою, годной разве что на накопитель для «водяных», красная цена которому три рубля. От силы — пять. Видимо, востребованное флотскими свойство появляется в кристалле в ходе взросления его носителя. Ну, так хоть появится у местных черепах шанс на выживание, а то уж начал немного переживать о полном истреблении вида, с такой-то ценой на макры.
Выйдя на улицу совершил серию звонков: сперва в Викентьевку. Озадачил там всех, кого касается, подготовкой посылки, после чего связался в Егором Фомичом, рассказал ситуацию ему, чтобы был в курсе событий. Последний звонок был в Смолевичи, главному бухгалтеру. Попросил его передать Ядвиге Карловне, чтобы готовила на всякий случай две гостевых комнаты, одну для Влада, вторую — на тот случай, если жандарм останется ночевать у нас. Распоряжения отданы, исполнители определены. Главное, чтобы ничего не случилось такого, что могло бы помешать планам.
[1] Тайна переписки законодательно начала закрепляться в конце XIX века, но только в единицах стран, причём не самых крупных и значимых. В России/СССР тайна переписки впервые декларирована в Конституции 1936 года, но наказание за её нарушение появилось только в УК 1960-го. На международном уровне впервые заявлена во всеобщей декларации прав человека в 1948, но законодательно норма закреплена лишь в кодексе 1976 года. Так что это сравнительно свежее достижение. На описываемый момент времени — никаких законодательных норм, запрещающих или ограничивающих перлюстрацию личной переписки в подавляющем большинстве стран мира нет, максимум — общественное неодобрение. Ну, так это неодобрение существует столько же, сколько спецслужбы.
[2] Посмотрите, как «выявляли» и ловили «германских шпионов» в нашем мире в 1914−15 годах. Трагикомедия во многих частях. Масса безвинно пострадавших от чужих стереотипов людей, и огромное количество настоящих шпионов, действовавших безнаказанно чуть ли не в открытую, поскольку соответствовали другим стереотипам.
Глава 18
Разумеется, что-то случилось и планы поменялись. Просто осознал и сложил вместе несколько фактов, после чего все нужные выводы получились сами собой. Во-первых, передача подарка что так, что эдак планировалась на субботу. Во-вторых, письмо-то адресовано было мне, пока его излишне «бдительный» (или, по версии деда, желающий без особых усилий «поймать» выдуманного агента) сотрудник жандармерии не перехватил. Неприятное, кстати, чувство, когда выясняется, что в твоей корреспонденции порыться могут. Правда, внутри Империи переписку не проверяют, за исключением особых случаев, но вот письмо извне могут и прочитать. Дед говорит, у них это уголовное дело, но всё равно постоянно ловят за руку слишком любопытных по всему миру. Вплоть до того, что переписку членов правительства вскрывают!
Ах да, выводы и изменения планов. Вывод простой — мне надо ехать. На фургоне придётся или ехать ночью, или, если выехать рано-рано утром, откладывать визит в посольство на вечер. Как-никак, двести километров от академии до Минска, по короткой дороге мимо Могилёва и никуда не заезжая, что означает шесть часов в пути, не считая остановки для отдыха. Выехав в шесть утра до посольства, с учётом всякого-разного, доберусь в лучшем случае в час дня. С поездами (точнее, с их расписанием) — тоже не всё радужно, к тому же мне надо ещё будет самому заехать и в Смолевичи, и в Дубовый Лог.